Степашка и письмо счастья

[inspector-slash]

Фандом: ориджинал
Жанр: школьно-романтическая зарисовка
Рейтинг: R
Предупреждение: нецензурная лексика

Сначала Степашка хотел выкинуть "письмо", но потом задумался, кто мог его подкинуть, и зачем, и повертел бумажку в руках. На обычное издевательство не похоже, почерк незнакомый, явно девичий. Какая-то младшеклассница ранцем ошиблась. И спам достался ему, а что теперь с ним делать? Перепишите три раза, - гласило "счастливое письмо" - и раздайте трем хорошим друзьям, иначе... От дальнейшей своей участи Степашка мысленно содрогнулся и снова стал ругать себя, что сразу не выкинул писульку. Теперь ведь придется переписывать. Правда, трёх друзей у него нет. Точнее, вообще ни одного нет, а если он кому и подсунет такую "прелесть", то представить даже было страшно, что с ним сделают одноклассники. Потому что был Степашка изгоем... Не так давно, конечно, в новой школе он всего три месяца, но участь его уже сильно угнетала. И прозвище дурацкое. Ну а чего ждать то еще, если тебя зовут Степанов Паша? Даже учителя иногда оговаривались. А одноклассники подхватили новый ник сразу, поизвращали на разные лады, да и забыли настоящее имя.
За что они его невзлюбили, он так и не понимал. В учебе не отставал, напротив, почти по всем предметам в лицее они ушли вперед, и здесь материал был уже знакомый. Алгебра и так легко давалась, английский с первого класса учил, разве что физика с русским хромала.
Может, потому что списывать не давал? Так они сами начали - как попросили, так и дал. Чай, не шестерка, на: "Степаш, дай-ка сюда тетрадку, проверю что ты там нарешал", бежать сломя голову через три парты и ждать, пока Невзоров будет переписывать домашку своим корявым почерком. Или этого от него и ждали?
А, может, внешность у него такая... Ну да, семья небогатая, на модную одежду денег не хватает, а на рынке что перехватить - в самый раз. Не хуже других. Стрижка обычная, можно и покороче, вроде не прыщавый, не карлик, самый обычный, в общем. Тем не менее, через недели три к нему присмотрелись, прозвище приклеили намертво и присвоили статус классного изгоя. Не то, чтобы гнобили уж слишком, до лохушки-Надюшки ему было далеко (кстати, она почти сразу признала в нем "своего", но получив мягкий отказ разделить с ней ее первую парту, тоже стала тихо его ненавидеть), все-таки он был не дурачок, чтобы вестись на тупые провокации и реагировать на жестокие шутки, но порой приходилось терпеть. И Степашка терпел. И мысленно валил все беды на менталитет поселка городского типа. А чего еще ждать от полусельской школы. Некультурные они, вот. Вместо уроков даже могли собрать учеников и вывести на поле, копать директрисе картоху.
Тогда Степашку стали обстреливать корнеплодами, но он в обиду не дался и секция стрельбы в предыдущем лицее здорово помогла - от его метких бросков в лоб получил даже Невзоров. Потом тот, правда, догнал и чуть не закопал его в колею, но коронный бросок до сих пор заставлял Степашку улыбаться, да и некоторые одноклассницы посмелее (парни перед своим главарем и слова бы не сказали) до сих пор могли припомнить Славе синяк на лбу, с которым он красовался полторы недели.
Все эти полторы недели Степашке приходилось старательно избегать Невзорова на переменах. Так, кстати, не он один поступал. Слава был грозой всей школы - его и одинадцатиклассники побаивались. Коренастый, со специально не выбритой щетиной (это когда у Степашки и у большинства других даже намека на пушок не наблюдалось), с лихой челочкой, выбеленной перекисью и почти налысо стриженным затылком, он мог позволить себе курить в туалете, усмехаясь в лицо учителю, и хватать за попы девчонок, не боясь получить в ответ рюкзаком по наглой морде. В общем он был королем десятого "Б" и всей остальной школы, и никто не мог с этим ничего поделать. Только терпеть...
И Степашке тоже приходилось терпеть. То, как Славик колет булавкой его всю химию, заставляя мечтать когда-нибудь вырасти в стоматолога, заиметь Невзорова своим пациентом, и все ему припомнить. То, как он, проходя мимо, может вдарить его под ребро, или пнуть, чтобы не расслаблялся, или запереть в раздевалке после физры, пока полуглухая вахтерша не услышит снизу крики о помощи. Еще Невзоров мог какую-нибудь дрянь в ранец подложить (ну, сам бы руки марать не стал, а вот кому-нибудь идею в приказном порядке подкинуть - запросто), от него всего можно было ожидать.
Поэтому к неожиданной находке Степашка сначала и отнесся подозрительно, но кроме ужасов от нераспространения спама дальше, она ему ничего страшного не сулила. Подумав хорошенько, Степашка вздохнул и полез искать розовый фломастер. Тоже подсунет кому-нибудь. Главное, чтобы не застукали, а там разберется...
В записке, к тому же, говорилось о том, что загаданный Степашей человек в течении трех дней признается ему в любви. Заранее зная, что ни одна душа в него за три дня не влюбится, скептически настроенный Степашка, чтобы уж наверняка не сбылось, загадал Славу Невзорова. И даже поспорил сам с собой на щелбан, потому что одна его половина жутко смеялась над другой за веру какому-то идиотскому письму счастья...
Но мысль его позабавила. Степаша представил себе, как Славик выходит к доске и перед всем классом просит у него прощения за все подлости и, смущаясь и краснея, признается в любви. Обхохочешься.
На следующий день к доске вызвали его самого. На нелюбимой к тому же физике. Хорошо хоть, додумался заранее написать на запястье формулы, которые никак в голове не укладывались. Сработало на "четверку" за неуверенность формулировок. И все бы ничего, но глазастый Невзоров углядел, как он поглядывает куда-то, и пожаловался учительнице:
- А Степашка со шпаргалки списывал! - Возмущенно пропел он.
Учительница скривилась, но попросила показать ладони.
- Неправда, он врет, как всегда, - от испуга не краснея, выдал Степаша и показал руки.
- Пусть рукав задерет! - Потребовал Невзоров.
Четверка висела на волоске. Степаша аккуратно приподнял рукава на обеих руках и продемонстрировал чистую кожу с просвечивающимися венами.
- Ой, да садись уже, - отмахнулась Жанна Валерьяновна.
Степашка едва удержался, чтобы не показать "фак" злобно щурившемуся на него Невзорову. На уроке безопасно, но впереди-то перемена, тот ему и так не простит, что сумел всех обхитрить. Поэтому оставшийся урок он потратил на тщательное и незаметное смывание формул с тыльной стороны запястья.
На следующий день признания от Невзорова тоже не светило. У Славы было совсем не романтическое, а даже похотливое настроение. На перемене он стал заниматься своим излюбленным делом - подкрадывался к девчонкам, которые непредусмотрительно облокачивались о подоконник, чтобы полюбоваться первыми белыми мухами, и имитировал с ними половой акт. Пока жертва ничего не подозревала, все угорали, зажимая рты кулаками, а потом, видя, как одноклассница, наконец, замечает непотребство и краснеет, ржали над ней в голос. Когда Слава совсем потерял стыд и пристроился к не ожидавшей подвоха молоденькой практикантке, Степашка не выдержал.
Что-то в нем вдруг закипело и готовилось взорваться. Мир стал похож на замедленную съемку в кино, когда он расталкивал одноклассников и молча подходил к Невзорову сзади. Они удивленно расступались, но когда он дал Славе смачный пинок под зад, со всей дури впечатав тому кроссовок в мягкое место, и Невзоров, не удержав равновесия, повалился на девушку, на мгновение повисла беспощадная оглушающая тишина. Практикантка ойкнула. Невзоров, с выражением разбуженного кинг-конга медленно обернулся и навис над Степашей, и вся безбашенная смелость вдруг так же ойкнула и улетучилась. Не сводя со Степаши тяжелого взгляда, Славик медовым голоском извинился перед практиканткой и пообещал ей проучить неуклюжего обидчика, по вине которого он ее задел.
- Что вы, что вы, - залепетала студентка, - подумаешь, случайно столкнулись...
Но Невзоров был непреклонен. Схватив Степашку, как провинившегося котенка, за шкирку, он потащил его в сторону туалета. Сперва опешивший, Степаша вдруг начал отчаянно вырываться под улюлюканья провожающих одноклассников, бил пятками, пытался царапаться и кусаться, и как мог спасал свою жизнь.
Но произошло невиданное чудо - когда они подошли к туалету, оттуда вышел седой капитан третьего ранга, преподаватель ОБЖ, и, оценив стратегическим взглядом ситуацию, гаркнул на лихую компанию, отправив их на урок.
Невзоров нехотя выпустил Степашкину шкирку. Обрадовавшись отсрочке, тот ретировался на физру, радуясь, что пришел в школу в спортивных штанах, и не придется идти в раздевалку. Обычно в спортивной форме появляться было, конечно, неприлично, но классная руководительница приболела, за внешним видом следить было некому, и за неделю они совсем распоясались. Славка, вон, на физру вообще только в джинсах ходил.
Но радовался Степаша рано. Такого Невзоров ему не простит. Никогда. А в его взгляде, который он не сводил с него весь урок, прожигая дырку в футболке, пока они нарезали круги по залу, а потом по очереди подтягивались и отжимались, явно читалось, что смерть Степашкина будет медленной и мучительной.
К концу урока он уже успел занервничать и продумывал план побега. Ему-то и бежать недалеко, дом из окна видно, две минуты на дорогу, и, потихоньку подкрадываясь к выходу из спортзала, Степаша то и дело боялся вздрогнуть от неожиданного звонка, как знака начать свою "стометровку" не на жизнь, а на смерть.
Но Михал Михалыч отпустил их даже чуть раньше, и от неожиданности Степаша помедлил пару секунд, не поняв, почему все тоже пошли к выходу.
И он побежал...
Но недалеко. Прямо за дверью его крепко перехватили, скрутили руку за спину и, особенно не церемонясь, потащили по пустому пока еще коридору вниз, к раздевалке.
Каким образом Славик оказался за дверью раньше него и еще так ловко поймал беглеца, волновало Степашу меньше всего. От болевого шока вывернутой руки у него непроизвольно выступили слезы, и сопротивляться он не думал, но хватку Невзоров не ослаблял всю дорогу. Облегчением служило разве только, что они были одни, и никто за позором не наблюдал, но зная, что Славик будет его бить, и бить сильно, особенно это не радовало. А когда они спустились в подвал, а Славик толкнул его в темную комнатушку, так что Степашка повалился на бетонный пол и чудом уберег затылок от скамейки, душа совсем ушла в пятки, и захотелось забиться куда-нибудь в темную щелку. Невзоров в бешенстве был неуправляем. Он запер дверь на задвижку, потом повернулся и с каменным лицом стал расстегивать ремень.
Степашка при мысли о порке сначала засмеялся про себя над незавидной своей участью, потом покраснел.
- Штаны снять, позу раком, - мрачно приказал Невзоров.
Почувствовав себя угнетаемым пленником концлагеря, на полу в мрачном подземелье, Степаша напрягся изо всех сил и геройски ответил чересчур севшим голосом:
- Иди в жопу, Невзоров, дружков своих будешь пороть.
Покручивая в руке пряжку, Славик склонился над ним, а потом кинул ремень в сторону и одним движением за подмышки поставил Степашу на ноги.
- Да кто же тебя пороть будет, вон большой какой вымахал, таких уже не выпороть. А вот выебать тебя хорошенько, чтобы место свое знал - это поможет.
И, не давая расслабиться, дал под дых спереди, заставляя согнуться, а потом сделал подсечку за коленями, и прижал к скамье в нужной позе.
- Ты ж совсем обнаглел, Степаш. Ты ж как нарывался-то!
Не веря своим ушам и вообще в реальность происходящего, Степашка замер, а Невзоров уже легко сдернул с него спортивные шаровары и недвусмысленно похлопывал по ягодицам.
- Невзоров, - осторожно позвал Степашка, заметив легкое замешательство. - Слав... Ты чего это? Может, хватит уже? Не надо, а?...
На последней фразе Славик словно очнулся и потянул вниз степашкины трусы.
- Конечно, надо, Степаш, ты ж сам это знаешь.
Почувствовал холодные пальцы на заднице, Степаша дернулся, стал выворачиваться.
- Отпусти!!!
- Будешь шелковым, воспитанным, как и положено порядочному Степаше, - не реагируя на сопротивления, продолжал Славик.
Когда сомнений в действиях Невзорова не осталось, Степашка похолодел от отчаяния. Он пытался представить, что спит и сейчас проснется в ледяном поту дома в мягкой кроватке, но острое ощущение царапающих кожу между ног ногтей возвращало его в реальность. И, не видя спасения, он закричал, как ненормальный. Голос, правда, от волнения сильно охрип, да еще и проклятый ком в горле заставлял глотать звуки, но Степашка кричал все, что придет в голову, о том, что лучше пусть его изобьют, хоть при всех, пусть калекой сделают, всякие ужасы предлагал с собой сотворить, но только не это.
Он бился под Славиком без возможности выбраться, скулил, умолял, ругался матом, и вдруг замолк, глотая прорвавшиеся рыдания.
- Фу, бля, - сплюнул Невзоров, поднимаясь. - Своими соплями всю охоту отбил.
Степаша молча продолжал вздрагивать, даже не заметив, что его отпустили.
- Хрен с тобой. - Славик оглядел на последок скорченную голозадую фигуру и пошел к двери. - Живи уж.

Все воскресенье Степаша провалялся в постели.
Только один раз за день зазвенел телефон, и, с гудящей от настырных гудков головой подойдя в прихожую, он поднял трубку.
- Степаша, ты? Я тебя люблю, - сказала трубка.
- Хорошо, - ответил Степаша и положил ее обратно.
Потом посмотрел на себя в зеркало, медленно поднял руку, и дал себе в лоб щелбан.

В себя к понедельнику он не пришел, и школу прогулял. Мама хотела вызвать скорую, отец предложил ремня, но Степаша ото всего отказался, и был такой бледный и несчастный, что его оставили в покое на всю неделю. Ночами его преследовали кошмары, ему снился Невзоров, его член и пальцы с криво стриженными ногтями. Иногда Славик во сне раздваивался и членов и пальцев становилось в два раза больше. Он догонял его, на ватных ногах во сне далеко не убежишь, махал перед лицом ремнем, заламывал руки и зацеловывал во всякие срамные места. На утро Степаша крался в ванную и подолгу принимал душ. Так симулировать он никогда бы не стал, решили родители и не трогали его. А потом случились каникулы, и он потихоньку стал поправляться.
Даже классуха в последний день позвонила. Попросила принести хотя бы справку от родителей с объяснениями и напомнила про сменку.
Собравшись духом, Степаша все-таки превозмог стыд и страх и пошел в школу. Но, как оказалось, боялся он напрасно. Его вообще никто не замечал. То есть совсем. Не обзывал, не дразнил, даже учителя, словно сговорившись, либо забыли о его недельном отсутствии до каникул, либо не заметили возвращения.
К тому же он не успел отстать, и внезапную контрольную на алгебре, которую никто не ожидал в первый день после каникул, написал раньше всех и, во избежание нежелательных подсказок остальным, учительница, как обычно, освободила его на пять минут раньше.
Радуясь тихим коридорам и свободе идти по ним домой после последнего урока, Степаша на свою голову наткнулся на седого ОБЖешника, который вызвал его на срочную подмогу что-то куда-то перетащить.
Пока они ковырялись на складских подсобках с пыльными флагами и разобранными воздушками, в школе произошло ЧП. Из маленького захламленного окошка Степаша разглядел скорую с мигалками, но все быстро стихло. А когда капитан третьего ранга его, наконец, отпустил, начались уроки второй смены, и из своих, чтобы расспросить о происшедшем, никого не осталось.
Но уже подойдя к дому, "своих" он все же встретил.
Сияя счастьем на небритом лице, Славик Невзоров поймал его в распростертые объятия у подъезда.
Уворачиваясь от слюнявых поцелуев, Степаша требовал причину такого внимания.
- Да ё-моё, мы ж все решили, что это ты из окна долбанулся! Прости, Степашок, довели мы тебя, наверно. Только больше не прыгай...
- Сам ты долбанулся, Невзоров, я что, на психа похож, из окон прыгать?
- В кто ж тогда? Скорая не за тобой приезжала?
- А если б приехала, я бы сейчас пришел что ли?
Славик нахмурился и почесал затылок.
- Ну да, выходит не ты. Но ты тож не вздумай там, а то мало ли какие мысли в голову лезут...
Невзоров приобнял его за плечи и увел в темноту подъезда, прочь от соседских глаз.
- А ты на меня не обижаешься? Я ж это любя...
Степаша почувствовал, как мгновенно высохшие губы не желают шевелиться. Ему вспомнился один из своих снов, по спине побежали холодные мурашки.
- Что, "любя"? - С ужасом переспросил он.
- Да не переживай, - успокоил Славик, - хочешь прикажу всем, чтобы не дразнили больше? А, Павлуша? Павлик?
- Э-э, нет, так не надо, - скривился он в ответ. - Степаша не так обидно.
- Ну, как еще... Пашком хочешь, будем звать?
- Угу.
Какая-то мысль не давала Степаше покоя, но сформулировать никак не удавалось.
- Слушай, Невзоров, - наконец, нерешительно спросил он. - А ты чего это... ну потом...
- Чего?
- Ну... ты что, правда, это все серьезно сейчас?
- Не знаю, - Славик пожал плечами. - Вот понимаешь, вдруг подумал я, что несправедливо это всё. Ты парень нормальный, вроде. Ну, выглядишь лошковато, но, может, потому что приезжий, у вас так принято. В общем, не знаю, что на меня нашло, но...
Невзоров запнулся и в сумраке подъезда разглядывал его лицо. Потом махнул рукой:
- А, хрен с ним!
И одной рукой притянув Степашу за загривок, полез целоваться, пока другой ладонью мягко нащупывал сквозь штаны степашкин член. Не замечая, как толкается в чужую ладонь, Степаша что-то стонал Славику в рот, и после особенно сильных пожатий и трений, повис на его плечах с подкошенными коленями.
На втором этаже кто-то зашумел замком, и Невзоров отстранился, поправляя на ошарашенном и раскрасневшемся Степаше куртку и штаны.
- Чего-то заигрались, - оправдался ему Славик. - Ну ты, это... Давай, до встречи. Я еще зайду.
Степаша молча кивнул, и проковылял к своей двери.
Дома он упал на кровать, раскинув руки, и, превозмогая стыд, упивался непонятным сладким предвкушением. Не совсем понимая, к чему это предвкушение приведет, и не лучше ли пойти забрать документы из школы от греха подальше... Степаша вспомнил, как Невзоров по-взрослому его целовал и щупал, и решил, что это все-таки лучше булавки и пинков. И гораздо приятнее, признался он себе в конце концов.

Уверен Степаша был в одном.
Щелбанами он теперь перед собой не отделается, а сомнительные записочки с девчачьими писульками впредь будет рвать на мелкие кусочки, не читая. Мало ли.

Конец.
22 августа 2008