Белое, Новогоднее

[inspector-slash]

Третья часть "Петушка"
Жанр, предупреждение: флаффище
Рейтинг: R
Примечание: Текст большей частью написан в прошлом году, но всему свое время)
С Наступающим!


Коля уже тысячу раз пожалел, что отправил эту смс-ку. Задумался, убаюканный неразборчивой лекцией простуженного препода, загляделся на медленные серые хлопья, танцующие за окном. И так вдруг показалось все непонятно, а сам он - будто былинка в бурных водах, несет куда-то, не давая одуматься. И Коля вдруг сказал: "Стоять!" Вернее, написал: "Я, наверно, не готов. Прости." И отправил. Выдохнул, огляделся незаметно вокруг, будто убеждаясь, что его решение не отразилось на глобальных проблемах человечества, и уже собирался аккуратно отодвинуть мобильник, как тот вдруг ожил и тихонько пополз по тетради. Коля даже вздрогнул от неожиданности, к такой оперативности он был все-таки не готов. Потом с ужасом посмотрел на дисплей, на препода, на соседку по парте, и вылетел из аудитории.
- Д-да?
- Ты хорошо подумал?
"О чем?" - Коле захотелось приложиться лбом о ближайшую стенку. - "Да я вообще не думал!"
Почему-то стало очень грустно. Он пытался представить человека, который говорил с ним таким отстраненным глухим голосом, но не мог. Слишком незнакомые интонации, вместо всегда теплого с заметной даже по телефону улыбкой голоса.
- Нет, - честно ответил Коля. - Не знаю.
Трубка помолчала.
- Тогда я заеду, пообедаем. Минут через десять можешь выходить.
- Ладно.
Коля с облегчением выдохнул и посмотрел на часы - пара должна была вот-вот кончиться. Отлично, десять минут на то, чтобы прийти в себя. За окном по-прежнему струился тихий сумрак снегопада, но ясности мыслей нет, как не бывало. Где взять прежнюю решимость? И стоит ли? Чтобы вот так вычеркнуть Максимова из жизни? Он уйдет навсегда и ведь даже не обернется. Пацан сказал - пацан сделал, не нужен - и на хрен. Только Коля никак не мог понять, что надо ему самому.
Серый, как снежная лавина, накатил, снес все, что было, заполнил собой пространство и мысли, и уже не вспомнишь, как жил до него. Он занимал вообще все Колино свободное время, которого раньше, оказывается, было очень даже много. Мог приехать в любой момент в любое место, и это даже немного нервировало. Слишком много внимания, на Колин вкус. Ему достаточно было бы просто секса. И все. Иногда. Пожалуй, даже двух раз в неделю бы хватило, или одного, на крайний случай. Но нет, здесь лавина становилась совсем неуправляемой. И уже совсем не по вине Максимова...
Коля мог презирать себя за это, краснеть от одной мысли, пытаться как-нибудь отвлечься прогулками на свежем воздухе, качалкой, уборкой квартиры в конце концов, но извращенные желания никуда не девались. Попробуй поспорь с природой! Это было просто физически необходимо, и каждый раз все становилось только хуже. А самое ужасное, что в любой момент он мог забыться и сделать какую-нибудь ужасную глупость. Например выдать в порыве посторгазменной душевной щедрости что-то очень важное и хрупкое, вроде случайного идиотского признания, которое потом прорастет и выльется в ненужную ответственность, а к такому риску он был не готов. И приходилось изо всех сил сопротивляться тому, что Серый с ним делал - не просто трахал, так, что в голове не оставалось ни одной связной мысли еще на сутки вперед, а еще и приручал, как юркого дикого зверька, успевшего в свое время едва выбраться из капкана.
Приручаться отчаянно не хотелось. Та же ловушка, только если захлопнется, то теперь уж навсегда. Поэтому предложение в форме ультиматума о переезде к Максимову вызвало в Коле бурю противоречивых чувств, главным из которых была готовность отстаивать свою свободу до последнего. Потом, правда, все сомнения волшебным образом испарились от очередной "промывки мозга" особо страстным образом, и вот сейчас Коля снова засомневался, и даже смог выдавить эту невнятную смс. Особенно его раздражало слово "наверно". Вроде как просит себя отговорить, и еще заранее извиняется. Но просто сказать "нет" Коля не смог: страшно было вдруг обнаружить под слоями уютного мягкого снега голые скалы, и одного этого сомнения стало достаточно, чтобы снова сказать "ладно", пусть бы дело касалось совместного обеда. Да и вообще... Может, зря он засомневался. Плыл бы себе дальше по течению, что ни делается - то к лучшему, никто не помешает ему уйти обратно, когда силки начнут затягиваться. Если успеет, конечно...
Из окон вестибюля Коля нашел глазами знакомую машину, вздохнул и застегнул пуховик. Потом чему-то усмехнувшись про себя, старательно обмотал шею ярким полосатым шарфом, и вышел под снегопад.

~ ~ ~ ~ ~

Совсем мучительно стало еще недели за две до того, как Серый не выдержал и сдался. Да, две с лишним недели жутких внутренних терзаний - это было слишком даже для Максимова. А если прибавить к ним еще месяц сладкой муки, когда он и не подозревал, куда катится, то вообще удивительно, как столько вытерпел. Спасибо другу Саньку, открыл глаза, называется. Лучше б не открывал!
Серый тогда был сам не свой, дела не клеились, да и пофигу ему было на все дела на свете. Только когда отец сам позвонил, интересуясь, в чем дело и почему сорвалось совещание на базе, поехал изливать другу душу на ночь.
Начал издалека. Подскажи, говорит, как быть, а то не пойму - меня специально динамят или зря парюсь. Санек сначала брякнул "во стерва!" и "как ты терпишь, давно послать надо было!" потом присмотрелся к Серому и особенно его выражению лица и попросил рассказать подробнее. Без фактов ничего нельзя советовать, тем более в таких вопросах. Бабы, конечно, все суки те еще, но бывают исключения. Ну а вдруг!
Серый траурным голосом зачитал пару последних смс-ок про подготовку к докладу и внезапную простуду.
- И сколько это уже продолжается? - Скептически поинтересовался Санек.
- Второй день, - мрачно ответил Серый.
- В смысле?
- Вчера и сегодня! - На Серегу было страшно смотреть.
- А... а до этого?
- Что - до этого?
Санек почесал затылок.
- Вы что, два дня что ли не виделись, и ты кипишуешь?
- А что, мало?
- Да не, в самый раз, - миролюбиво заметил вдруг повеселевший Санек. - А если и правда, заболела?
- С чего это?
- Ну, не знаю. Вот шапку, например, забыла, чтобы прическу не портить, или мороженое съела... Или с подружками на скамеечке посидела, голой жопой...
- Точно! - Перебил Серый, лицо его заметно прояснилось. - Мы в воскресенье как раз на ипподром ездили... и там потом... ээ..
Он внезапно замолк, слегка покраснев, и добавил:
- Да, похоже так и есть.
Санек, с интересом наблюдавший невиданное ранее зрелище под названием "смущенный Серега", глубокомысленно кивнул:
- Ну ты попал, брат.
Серый непонимающе нахмурился в ответ.
- Попал ты, говорю, - пояснил тот. - Влип по полной. Я даже завидую.
- Да ну, - отмахнулся Серый, но потом рассмеялся над собой.
И снова стал серьезным:
- А если все-таки не хочет встречаться?
Санек пожал плечами:
- Так съезди и посмотри. Может, лекарство нужно какое-нибудь, или мед. Я что-то тебя не узнаю, Серый. Это ж ты меня учил за телочками ухаживать! Да я с тебя пример всегда брал, а теперь что?..
Серый и сам себя не узнавал. Но мысль была верной, странно, что раньше не догадался.
- А где сейчас шарфик можно купить? - Вдруг спросил он, потом, не дожидаясь ответа от призадумавшегося Санька, вспомнил про торговые центры, открытые до позднего вечера.
- О, другое дело, - обрадовался Санек.
- Ну что, тогда я погнал, - он быстро протянул руку, - спасибо, друг.
- Я с тобой! - Санек вскочил следом. - Сто лет не виделись, Серега, ты же не думаешь, что я тебя брошу в такой момент. Тебя уже и в "Лузе" не видно, в клубы не ходишь, на тренировки забил, хоть по дороге пообщаемся.
Санек едва успел прихватить с собой поллитровую баночку гречишного меда.
Нормальных магазинов с шарфами и шапками в "центре" не было, разве что какие-то закутки с дамскими аксессуарами, но для символического жеста было достаточно. Серый только засомневался, глядя на яркие разноцветные полоски наиболее нейтрального в гендерном определении шарфика.
- Это не слишком девчачий, как думаешь? - Спросил он.
- А ты кому берешь? - Уточнил Санек в шутку. - Я бы в жизни не надел, но вообще очень даже позитивно. Бери, и поехали за цветами.
Когда спустя полчаса Серый вышел из цветочного павильона, у Санька снова отвисла челюсть.
- Блин, Серега, - потрясенно выдал он, - ты еще думаешь, после такого в тебя можно не влюбиться?! Да я бы на ее месте... Вы хоть... это?..
- Сань, заткнись.
- Понял, - пожал плечами тот.

К счастью, в дом Санек тактично заходить не стал, хотя, наверняка, от любопытства сгорал, но виду не подал. И придумывать ничего не пришлось. А вдвойне повезло, когда дверь открыл сам Коля, хотя Серый был решительно настроен даже на более близкое знакомство с Колиным отцом или молоденькой мачехой.
Выглядел Коля, и правда, совсем хреново: с воспаленными до красноты глазами, нездоровым румянцем и какой-то горячечно влажный. А Серому до одури захотелось схватить его в охапку, но не завалить прямо на пол в прихожей, а просто обнимать, накрепко прижав к себе. Коля вяло обрадовался, наверно, стеснялся своего вида, домашних спортивных штанов и широкой футболки, и стоял, прислонившись к стене, охватив себя за голые плечи.
- Я только на минуту, - оправдался Серый.
- Никого дома нет, - хрипло сообщил зачем-то Коля.
- Вижу, - Серый пристально посмотрел на него.
Потом опустил взгляд.
Вот тогда это и случилось. Именно в момент, когда в глаза бросилась целая куча деталей: огромная пальма в прихожей, медово блестящее дерево пола, теплый аромат малины и приглушенный киношный шум из дальней комнаты, Серый увидел среди этого всего Колю, которого знал уже до последнего волоска и судорожного выдоха. Но этот Коля здесь был совершенно другой, непривычно уютный без своих обязательных ежедневных доспехов, которые оставались на нем всегда, даже когда он глухо стонал в подушку под Максимовым. Разве что к утру, теплый и расслабленный со сна, когда он медленно просыпался, потягиваясь и ворочаясь в истоме с закрытыми глазами, ненадолго обнажалось под панцирем нежное и настоящее. Но стоило склониться над ним, чтобы поймать первую улыбку или сонный поцелуй, все исчезало - ровно за две секунды до полного пробуждения. Да и редко такое случалось, Коля не любил оставаться на ночь.
А теперь - хоть и больной, расклеился весь, но весь здесь, перед Серым, разве что немного растерянный от его прихода.
- Иди сюда... - Сам сделать шаг Серый не решился, с ботинок таял снег, и не хотелось пачкать чистые полы.
Коля с сомнением покосился на пышную охапку миниатюрных розочек, но промолчал.
- Это для настроения, знаю, что не любишь, но не удержался, - он сунул цветы Коле в руки и достал мед, - это тебе для горла, и... - Серый все же сделал шаг, набросил ему вокруг шеи шарфик и притянул к себе за концы.
- Выздоравливай, - тихо, но вкрадчиво сказал Максимов.
- Хорошо.
- Шарф чтоб носил.
- Да, да, буду.
- А не будешь носить, им же и задушу.
Коля хмыкнул и закашлялся.
- Договорились.
- Тогда счастливо.
Потом Серый усмехнулся и в своей извечной манере, нараспев, добавил на прощанье:
- Целую крепко, я-ваша-репка.

~ ~ ~ ~ ~

На улице было неожиданно тихо, снег густо падал большими пушистыми бабочками, обволакивая весь мир тишиной. Не было слышно ни машин, ни птиц, ни шагов, даже не было привычного музыкального фона в теплом салоне Максимовской машины.
Коля смущенно улыбнулся, но Серый не обернулся к нему, глядя сквозь влажные хлопья на лобовом стекле.
Надо было что-нибудь сказать, но он не мог подобрать слова. Чтобы он не сказал, все, казалось, прозвучит фальшиво, как вялые ободрения у постели умирающего.
В молчании добрались до кафе. Серый вышел под влажный снегопад, как был, в одном свитере без куртки и тогда только оглянулся. Коля догнал его у двери.
Аппетита не было совсем. Коля наблюдал, как Серый сосредоточенно жует лазанью под слишком, до унылого резонанса подходящую погоде классическую музыку итальянского ресторанчика, а у самого комок в горле стоял. И Максимов, зараза, с потеплевшими гладко выбритыми розовыми щеками и обветренными полными губами, особенно яркими на фоне глубокой зелени его шерстяного свитера, выглядел таким свежим и красивым, что Коля невольно залюбовался и в очередной раз подумал о своем злополучном сообщении. Ему захотелось дотронуться до его щек, притянуть за шею и поцеловать или хотя бы просто прикоснуться губами к гладкой коже, и ни о чем не думать. Но потом Серый поднял на него взгляд, такой тяжелый, что Коля непроизвольно поежился, и решил идти до конца - а там будь что будет. Пусть Максимов его или убедит, или наоборот, уйдет без оглядки, только чтобы сомнений не оставалось. Раз уж нельзя оставить все, как есть, а надо обязательно что-то решать, куда-то переезжать, объяснять родителям и вообще жить вместе и видеть друг друга каждый день, не только в романтическом настроении, а вообще всегда... Коля опять отвлекся на Максимовский свитер, который он однажды сам надел на Колю, не желая пускать его в универ в одной футболке под курткой. Коля тогда почему-то решил не спорить, послушно напялил его на себя и весь день дышал едва уловимым знакомым ароматом, от которого млел и думал совсем не о лекциях. Ему понравилось, но больше случая вырядится во что-то Серегино пока не представлялось, хоть действительно переезжай к нему ради такого дела...
- Я знаю, о чем ты думаешь, - вдруг сказал Максимов неожиданно мягким голосом.
Коля встрепенулся и отвел глаза, осторожно ковыряя вилкой остывающую лазанью.
- Я... - Максимов запнулся. - Я никогда не смогу себе этого простить или забыть. Глупо было ждать, что ты сможешь.
- Что? - Переспросил Коля, растерявшись.
- Так, наверное, правильнее. Слишком хорошо получается. А ведь надо сначала как-то заслужить... Наверно, я просто не достоин.
Он говорил медленно, будто с трудом выговаривая слова, хотя заметно было, что хотел это сказать уже давно. Но Коля все равно понял смысл с трудом: он был готов выслушать упреки своей нерешительности или даже слабым чувствам, но уж никак не напоминания о прошлом.
- Это неправда, - тихо ответил Коля.
Максимов скептично хмыкнул, но лицо по прежнему оставалось застывшей маской.
- Правда, - твердо заключил он.
- Нет. Я думал о... - Коля хотел сказать о свитере и о том, как он идет Серому, и что вряд ли они сегодня договорятся. Но потом решил, что это будет слишком глупо звучать, и Максимов решит, что он просто издевается, но ничего другого в голову не шло, и он замолк.
- Отец предлагает работать в филиале, я уеду из города... после экзаменов. Потом только на зачеты буду приезжать, так что...
- Насовсем?
Максимов пожал плечами, в глазах у него царила та же тусклая зима, что за украшенным желтыми огоньками окном. Как будто он уже смирился со всеми обстоятельствами, все про себя решил и уже продумывает свою дальнейшую жизнь в одиночестве, осталось только за обед рассчитаться. Коля же совершенно не представлял, что будет делать дальше один и снова испугался. Срочно надо было что-то сказать, чтобы все вернуть на место, или хоть зацепиться за что-то, лишь бы не заканчивать все прямо сейчас.
- Хорошо, - поспешил сказать он, глядя, как Максимов допивает последние глотки чая, - тогда к семи, как и договаривались. Извини, не знаю, зачем я...
- Ты не будешь обедать? - Перебил Серый. - Тогда поехали, я и так уже опоздал на встречу, не хочу терять еще время.
Аппетита у Коли так и не появилось, он встал, от неловкости начиная злиться.
- Можно было подождать до вечера, - буркнул он, - не стоило срываться с места из-за какой-то глупости.
Максимов пожал плечами, доехали они слишком быстро, хотя Коля уже привык к такой езде и не замечал ничего особенного.
Машина остановилась у подъезда, Коля замялся, прежде, чем выйти.
- Не уезжай, пожалуйста.
Максимов снова помрачнел, глядя перед собой.
- Меня ждут.
- Я не про сейчас.
- Я так и понял.
Коля откинулся на спинку, запутавшись окончательно. Нужно было выходить, раз Серый спешит, но он не мог пошевелиться.
Машина плавно тронулась с места и поехала со двора. Коля отстраненно подумал о том, что дома его все равно не ждут, хотя предупредить стоит, и что завтра он выберет что-нибудь из Серегиных шмоток, и что... в любой момент у него будет предлог вернуться домой за вещами...
Он искоса посмотрел на Серого. Максимов едва заметно улыбнулся, но этого вдруг оказалось достаточно, чтобы он успокоился, как будто щелкнул переключать, и из минуса температура между ними поползла наверх, хотя в абсолютной тишине все еще было немного неуютно.
Серый, будто прочитав его мысли, нажал кнопку. Пролистал несколько треков и нажал на паузу:
- Песня специально для Никиты, который все еще сомневается и боится. Я так красиво не скажу... Подумай еще раз. Если решишь, что ничего не выйдет, твое право.
Заиграла музыка, слишком непривычная после тяжелых аккордов рока или дикой клубной электронщины, под которую он всегда ездил.
Песня была хитом пару лет назад, но Коля почему-то именно сейчас будто услышал впервые. На какое-то дикое мгновение ему показалось, будто это голос и интонации Серого, и это он сейчас говорит ему о своей жизни и о том, что "детство закончилось, там юность бурная, сколько кем выпито, сколько кем скурено, сколько времени и сил оставлено разным дурам, суки мне больше не нужны, по ним я не тоскую", и он уставился на дисплей магнитолы. Но потом стало жарко от слишком откровенного признания, к которому был совсем не готов, и Коля отвернулся к окну.
"Дышу тобой, для тебя живу, этот день и этот свет мне не нужен одному. Все, что мне надо - только ты рядом, одна твоя улыбка для меня награда..."
Он смотрел, как тонет серый город в туманном хороводе снега за затемненным стеклом, и не хотел ничего говорить, чтобы не нарушить пронзительное молчание.
Обернулся, когда снова наступила тишина. На спокойном лице Серого мелькали отблески встречных фар и фонарей, и он опять ощутил эту сокрушительную уверенность, что все будет как надо.
Максимов мельком посмотрел в ответ, почувствовав взгляд, потом широко улыбнулся и, не отпуская руль и не снижая скорости, притянул Колю за влажный от подтаявших капель шарф. Коля ответил на поцелуй, ему как будто было необходимо убедиться, что все сейчас по-настоящему, но вместо этого, наоборот, мир вокруг закружился, а они полетели сквозь ураган разноцветных фонарей светофоров, фар и рекламы, сквозь танцующие хлопья, но вдруг все замерло, как в замедленной съемке. И сейчас будет взрыв или авария, потому что впереди давно должен был быть перекресток.
Максимов держал крепко, и Коля решил, что даже если наступит конец света, уже не жалко. Пусть наступает, лучше момента и придумать трудно...
Но Серый отпустил его, куда-то вырулил, не снижая скорости, и, как ни в чем не бывало, ответил при этом на входящий вызов. Потом, видимо, решил все-таки не нервировать Колю, которому, впрочем, давно было наплевать на безопасность рядом с Максимовым, включил хендсфри, и на весь салон кто-то стал возмущаться пробками и аварийными ситуациями.
- Какая еще авария? - Переспросил Серый. - На проспекте? Да нет, здесь все свободно. А, погоди...
Он засмеялся, потом подмигнул Коле.
- Да кто рискует? Ладно, понял, больше не будем.
Коля улыбнулся против воли и подтянул шарф повыше, чтобы прикрыть припухшие губы.
- Не боишься, что друзья тебя не поймут? - Спросил он чуть позже.
- Друзья? А вот в субботу и узнаем, - хмыкнул в ответ Максимов. - Шучу, не бойся. Пойдешь на каток? У меня хоккейная клюшка лишняя есть.
- О, а я могу отказаться?
- Ты, Коля, теперь можешь все, что угодно. Но смысла в этом я не вижу.

~ ~ ~ ~ ~

В квартиру Серого Коля зашел, чуть ли не зажмурившись. Но ничего страшного не произошло, за спиной ничего не обвалилось, замуровывая его навеки. Как будто он снова пришел только на один вечер, стоило ли так бояться?.. Какая разница - где оставаться на ночь, если днем все равно от Максимова никуда не деться. Даже удобнее, наверно. До универа отсюда меньше пробок и можно ходить по квартире в чем угодно, не стесняясь отца или Юли.
Максимов легонько подтолкнул замявшегося на пороге Колю, приобняв за талию привычным жестом, дверь мягко захлопнулась за спиной. Коля хотел было сделать шаг или отстраниться, но Максимов не отпустил, прижимая к себе сильнее.
- Все, теперь никуда не отпущу, - вкрадчиво сказал он Коле на ухо, от чего окатило жаром, тягучим и расслабляющим, от которого одновременно быстрее забилось сердце, но ослабли колени.
Коле стало и страшно и сладко одновременно, он накрыл обнимающие его ладони своими.
- Тогда держи крепче.
И зажмурился, ожидая, что Максимов сожмет руки до боли, но сам схватился за него, когда Серый вдруг перестал его удерживать, мягко проведя ладонями по бокам и бедрами. От этой нежности захотелось самому прильнуть к нему, расслабиться и откинуть назад голову.
Не смотря на усталость после нескольких часов в машине, которые он проездил вместе с Максимовым по его делам, накатило возбуждение. Не привычный опаляющий огонь, от которого сразу испарялись последние здравые мысли, а медленное тепло, захватывающее с головы до ног, наполняющее вены трепетным шепотом искрящихся пузырьков шампанского. Утренняя дымка вместо тяжелого тумана, ласковый рассвет, а не горячечно алеющий закат...
Все как будто было по-новому, даже неловко от этой неожиданной нежности, хотя практики уже было предостаточно. Под ладонями Серого таяло все напряжение, Коля мог бы сопротивляться его страсти или напору, но не этим обволакивающим неспешным ласкам. Он даже не заметил, когда вместо слоев одежды между ними осталась только влага на коже, как будто все произошло за одно мгновение. Но не успел об этом подумать, потому что от возбуждения перед глазами потемнело, его накрыло волной с головой и унесло от берега. Остались только тяжелые ладони Серого, и сам он совсем близко, завис прямо над ним, а их губы вот-вот встретятся.
Но Серый так и не поцеловал его, оставив между ними одно дыхание на двоих. Коля попытался сфокусировать взгляд, но перед глазами все плыло, он только понял, что Серый замер, потому что смотрит на его лицо, как будто пытался что-то в нем найти. А он совершенно не мог сопротивляться, назад дороги не было, поэтому беспомощным жестом Коля закрыл лицо.
- Не надо, - сказал он тихо, когда Максимов попробовал убрать его ладони от лица и легко сделал это, потому что все тело Колю уже не слушалось, руки стали ватными, и он ничего не мог с этим поделать.
- Поздно бояться, - прошептал Серый, и Коля выгнулся под ним, не в силах больше терпеть эту пытку, и сдался окончательно, когда Максимов поцеловал его в открывшуюся шею.
Он дернулся под ним, разводя ноги шире и затем сжимая коленями бедра Серого, но пришлось снова повиноваться его ритму и терпеть успокаивающие поглаживания, от которых он, наоборот, дрожал и извивался еще сильнее. Максимов приподнялся, чтобы провести руками по его ребрам, крепко прижать к кровати, когда Коля потянулся за ним следом, погладить по животу кончиками пальцев и надавить на бедра, а Коля уже готов был биться под ним от невыносимой судороги. Он был на грани, сердце гулко стучало в груди, он хотел материться или кричать, но был не властен над своим голосом и дыханием. Все его тело подчинялось теплым сильным ладоням, которые могли сделать с ним, что угодно, даже причинить боль, и он не был бы против.
Но Серый продолжал делать только приятное, хоть и был уже на грани. И когда он, вдоволь налюбовавшись, снова склонился ниже, чтобы поцеловать Колю в губы, их притянуло друг к другу, вжимая так, что стук сердца тоже стал одним на двоих.
Страх, наконец, ушел, Коля даже не почувствовал боли, хотя был напряжен до предела, его окончательно затянуло под воду, но теперь они были вместе. И, будто снова научившись дышать и кричать, он что-то повторял Серому. То, что давно хотел сказать, но не мог, а теперь оно само вырвалось наружу, и вместо страха потерять себя, ему стало легко и спокойно. Темная вода отступила, выбросив его на берег. И, опустошенный от своего признания, Коля понял, что Серый все еще обнимает его, с прежней нежностью, и теперь, действительно, больше никогда не отпустит.

31 декабря 2011