Промокашка 3. Вознаграждение

[inspector-slash]

Если вдруг кто-то переживал за непростую судьбу Промокашки.
Для тех, кто еще не проникнулся (осторожно, предупреджения!)
Начало - Промокашка
сиквел от сэры Ффитч - Промокашка 2. Возрождение

название: Промокашка. Вознаграждение
Жанр: романтика, флафф
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: русреал



Яшку я подобрал, когда домой с командировки возвращался. Реально жалко пацана стало. Жарень еще стояла, а по утрам уже дубак, а он вдоль трассы босой тащится. Ну я его и подвез. Одному все равно тоскливо ехать, разве что рацию слушать, но в наших ебенях уже никого на волне нет. Воняло от него, правда, но вроде добрый парень, веселый. Поначалу чурался, все пакет свой к груди прижимал, потом я ему конфетку завалявшуюся дал, он и обрадовался, отогрелся. Я тогда сразу и понял, что он не то, чтоб дурачок, просто наивный очень. Как дите. А с детьми я хорошо лажу, две сестры понарожали племяшей, так они меня больше отцов родных любят. Я ж не пью, за рулем все время.
Вот и с Яшкой поладил. Хотя он тоже не простой. Вроде говорит быстрее, чем в голову придет, а не все. Например, чего на трассе делал, так и не рассказал. Ни про родных, ни куда ехать. Уперся - один я в целом свете, и знай себе, птица свободного полета. А видно, что грустит. Трагедия у человека, переживает. И куда ехать, тоже особенно не соображает. Хочу, говорит в город, а в какой - не допросишься. Мне-то что, я по пути могу далеко забросить, но он заладил одно: город да город. В общем, привез я его к нам в село. В городе сгинет мигом. А у нас хорошо, и церковь отстроили, школа, училище. А он и рад: ух какие деревья, и небо, и трава - смотрит, любуется, все, мол, совсем по-другому, все красивое, сразу видно - городское.
Я уж не стал разубеждать.
Ну и поселить его пришлось у себя. Куда ж его еще. Думал к тетке пристроить, у нее комната пустая есть, по хозяйству бы помог, да она не захотела, испугалась чего-то. Мол, кого ты привел, да у него взгляд страшный, да он же меня прирежет, и прочую чушь. Лучше бы просто сказала как есть: что Яшка мужиков ее стеснять будет. А то взгляд не понравился - а у него глаза синие-синие, как васильки, смотрит так доверчиво, что щенок. Такой и мухи не обидит.
Поначалу почти пожалел, что расщедрился из жалости, но Яшка очень полезный оказался, даже чересчур. Первым делом, как в дом вошли, кинулся мне под ноги, сланцы сымать. Я даж не понял, чего ему надо - а он тапок этот резиновый тянет из под ноги, складывает в уголок, потом второй. Можно, грит, носки постираю? Я ему - ты ебанулся что ли! А он всерьез. Мне, мол, не тяжело, я помогу. И пол вымою, и двор подмету и сортир вычищу, вообще все что надо, сделаю. Оно, конечно, заманчиво так, интересное предложение, но я ж его уважать за это совсем перестану. А он парень добрый, не за что гнобить совсем. Попросил его только обмыться, а то уж сильно несло от него, что свиноферма ходячая. Да одежду сменить, штаны в рванье, между ног все мелькает, просвечивает. Я-то уж ладно, пережил бы, но ведь бабы не поймут.
По женскому обществу я, конечно, соскучился. Надо было заранее предупредить, чтоб Раиса пришла, прибрала бы, наготовила, сама бы подстроилась, да что-то с Яшкой совсем из головы вылетело. На следующий день вот сговорились с нею, не знал, правда, как от пацана избавиться на время свидания, да он сам не дурак, гулять пошел, как ее увидел. У нас тогда еще дискотеки были, это их потом позакрывали, когда девки пропадать стали. Вот Яшка туда и пошел, а чего б не пойти, молодой, да не урод, и глазища синие...
Мы тогда с Раисой хорошо чуть не до утра гульнули, я и заснул только к рассвету, не видел, как пацан мой вернулся. Зато проснулся потом. Как будто плачет кто-то над ухом, стонет, вскрикивает. А это Яшка, лежит на полу, за коленки себя держит и мучается. Я его растолкал, нечего кошмары смотреть, ясно ж, что прошлое не отпускает, а он так и прильнул. Все ж ласку любят, понимание. Жалко его больно стало, прижал к себе, а он, чую, как лег головой своей мне на колени, уткнулся там в семейники куда-то и горячо прям в пах дышит. Влажно так, будто специально слюнявит чего-то. Я его зову, мол, нечего труселя мои мочить, а он настойчивый. Потом опять в слезы, ну как дите ж, говорю, и просит - дай соснуть. У меня то есть - соснуть. А я ж спросонья сразу не допру никак, чего ему надо, а в трусах от его сопенья и так уж жарко да слюняво, и он все лезет, плачет, лезет. И жалко до слез и уебать охота. Так пока я определялся, как поступить, чтоб по совести - он и соснул. У меня, хоть и после Раи, а все равно встал, и Яшка своим горячим ртом так обхватил, что ух!.. И знай себе сосет, причмокивает, заглатывает за милую душу. Я чего-то кончить не мог, и с похмелья, и выжатый весь был, так и заснул, с Яшкой на хую.
Часам к трем дня оклемался, тот на кухне шерудил. Все вымыл со вчерашнего. Он и потом все мыл, я не просил, конечно, да такого и просить не надо. Еду мне приготовил, яйца, картоха с луком. Как будто ничего у нас не было. И так, мимоходом, про Раю зачем-то спросил, мол, люблю я ее чтоли? Чудной. А то не понятно, что это за любовь. Я его тоже хотел спросить про пидорскую эту тягу, но как-то вдруг неловко стало - а вдруг мне причудилось? Оно со сна как-то совсем непонятно выходило, то ли было, то ли нет. Так что я иначе пошел, поинтересовался: отчего он баб не любит.
А чего, говорит, их любить, от них одни беды. Друг, говорит, у него погиб от этих баб. Жил, горя не знал, потом влюбился, сам не свой стал... Тут Яшка потемнел лицом, вздохнул тяжело. В могилу его, друга-то, свела эта любовь. Истаял прям на глазах. А все бабы эти и виноваты! Как будто у мужиков других дел нет. Все вокруг баб должно быть.
- Да как же, - говорю, - приятное ведь это дело. Да и одиноко одному, хочется, чтобы кто-то рядом был, ждал, любил.
- А я его и любил, - отвечает. - И он меня любил. Пока ведьма эта не приехала.
Опять всхлипнул, уставился в окно и так завис. Тоскливо уж очень стало, ну а я потом до вечера ушел. А он так и сидел на кухне у окна, и гулять не пошел, эк его приперло. Но мне уже не до того было, на другой день уезжать надо, главное - выспаться перед дорогой.
А ночью совсем чудеса пошли. Снится мне, что я будто в ванной, с пузырями этими. И они меня щекочут, лижут, ворочают. Горячо так, сладко, мокро. Потом вскочил - а надо мной Яшка сидит, и на меня, всего вдруг голого, смотрит. Жутко так глядит, облизывается. А как заметил, что я уже не сплю, вздрогнул, мигом с дивана слез, в угол забился и затих. Тут до меня испуг дошел - сердце колотится как ненормальное, как будто носом клюнул и на встречку слетел, а там Скания впышкой слепит. Это у нас у всех такие кошмары, случается. Лежу, в себя прихожу.
- А ну, поди сюда!
Он там издалека шуршит. Но слушается. Приполз на карачках, глядит снизу вверх, и хрен поймешь, вот что у него там в башке делается? Я почти допер, чего он тетку мою тогда испугал, да и соседка ни разу не зашла, но потом сморгнул, а Яшка - как Яшка. Сглотнул, зажмурился, и вид такой, будто ждет, что я его сейчас лупить начну. Ко всему, мол, готов.
- Ты зачем меня будил? - Уже успокоившись, спросил я.
- Я не спецом! Я бы никогда!..
- Ну а лизал-то зачем? Как псина, ей-богу!
- Случайно, - говорит, и опять жалостливо снизу смотрит, - не сдержался. Ты ж уедешь, а мне скучать. Я на память.
Я на него в ответ смотрю, что сказать придумываю, а он чует, что калечить не будут, и ближе подбирается.
- Я думал, ты спишь, мешать не хотел. Я ж скучать буду. Как представлю, что опять один, так страшно. Ты добрый, с тобой хорошо. Спокойно. Мне так давно не было хорошо, и чтоб еще не били... Да я все, что хочешь, сделаю! Все-все! Можно, пятку полижу? Мне не трудно.
И ведь не шутил! Это я потом понял, что не шутил, что Яшка такой преданный был, ему ничего не трудно. А тогда меня напрягло. И спать опять же надо, и надоело все, и вроде как все равно уже. Ну да, долбанутый он маленько, но с этим я уж потом разберусь. Так что махнул я ему рукой, одеялом прикрылся, и ногу выставил, на, лижи, только выспаться мне дай.
Зря я так, конечно, расщедрился.
Он каждый палец обслюнявил, языком, будто рыбешкой мелкой, между ними бултыхался, и похрен ему на грязь, что к подошве налипла, а от тапок черная резина уже давно намертво въелась. Ну вот он мне их и помыл, где надо языком что ли размочил, поскреб. Ласково так, хорошо у него получалось, будто водичка на теплом бережку плещется, я и заснул. С утра только носки пришлось надеть, дюже чистый педикюр получился. Мужики не поймут.
Да и уехал на неделю. Беспокоился иногда, конечно. Как бы кто не обидел Яшку, хоть и с придурью, да добрый ведь... И по хозяйству опять же. Потом приехал - оказалось, не зря переживал. Нет, с Яшкой-то все хорошо, но тогда как раз дискотеку прикрыли, потому что две девицы гульнули так, что их до сих пор найти не смогли. Вообще молодежь у нас и подольше пропадать любит, особенно ближе к осени, когда и картошка и свекла на подходе. Иной раз просто свалят в город за лучшей жизнью, хотя на мой взгляд, это все с жира и безделья. Работы и у нас полно, была б охота... Со мной тоже уезжали как-то, мне ж не трудно. Потом, бывало, возвращались: кто за деньгами, кто насовсем. Правда, по ночам до этого никто не сваливал. Тем более, говорят, девки хорошие были, не брехливые, а в семье никто ничего не знал. Ну да и ладно, разберутся.
Яшка зато на месте, жив-здоров. Встретил меня, в доме чистота, еда. В штаны вот только опять свои старые вырядился, они еще сильнее прохудились, ну срамота. Вся жопа наружу, я чуть не подавился, когда он под стол зачем-то полез, и другой раз, когда к шкафу наклонился уже не выдержал - иди, говорю, штаны сними, дурашка, без слез не взглянешь. Зашил бы давно уже!
- Зачем? - Спрашивает.
И улыбается так, реально дурашка.
- Так же удобнее, - это он мне объясняет, - вдруг приспичит. Да и вообще полезно на свежем воздухе, я по телевизеру видел.
Но я его все равно уговорил, конечно. Раю ждал, как договорились. Но она не пришла, дура, а я ей подарок привез. Хотя и так устал, спать лег. Яшка как-то уже по-родному рядом прикорнул, у ног, потом и до трусов моих добрался, когда я уж задремал, в рот чтоб взять. Ну взял да и хрен с ним, пусть себе сосет тихонько, я ж понимаю - тяжело ему, а тут хоть какое-то успокоение, что соска дитю, мне не жалко.
Только вот не рассчитал я немного - дрема мигом и ушла. У него ж губешки здоровые, сочные, язык горячий. Скоро во рту уж ничего не помещается, а мне уж одного чмоканья маловато, разошелся вдруг опять же жалко. Ну я и попробовал аккуратненько за загривок взять, чтоб поглубже проталкивать, а он вдруг глаза на меня поднимает, улыбается загадочно, шкет этакий.
- Давай, - говорит, - по-нормальному попробуем.
Он же и не спал вовсе, а специально все. Я б может, и никогда до такого не дошел, но куда уж сворачивать...
Да и отвращения особого не было. Это ж Яшка, не пидор какой-нибудь. Свой, привычный, он же не со зла такой. Такого и обидеть грех, не откажешь. Так что посмотрел я на его жопу в очередной раз, когда он тут же раком развернулся, да пальцами ее расклячил для моего удобства, и как будто увидел по-новому. И любопытно стало, и как будто нежность у меня появилась, защекотало что-то в душе, дернулось, так она мне понравилась. Беззащитная уж очень, кое-где шрамики, ожоги лысоватые, а пониже кучеряшки игривые, мелкие, каракулевые.
Ну и засадил я ему хорошенько. Вроде не сдерживался, да Яшка ни разу не пискнул. Понравилось ему, значит. Потом только я заметил, когда уже вспотел весь, что он так со стояком своим и остался. Не кончил, то есть. Но Яшка и сам не дурак, знает как разобраться. Он снова ко мне полез, резво так, в рот снова взять.
И тут я заметил, отчего у нас завонялось так - а он бац, и в рот мой елдак затолкал, я аж опомниться не успел. Прям такой пахучий и облизнул. Со всем, что было.
Я ему потом пытался объяснить, что мыться надо перед такими делами, а он знай одно долдонит: "это ж свое, родное".


Продолжение "Промокашка. Воздержание" следует..