Название: Английская роза, стальной кулак
Автор: Inspector poАртер: Makoto13Жанр: приключения, пиратская романтика, стилизация
Рейтинг: R
Саммари/описание арта от заказчика: читать дальше"Молодой офицер морского флота, отпрыск из аристократической семьи. Амбициозный, положительный, со стремлением защищать слабых и нести свет в мир. И гроза морей один из самых разыскиваемых пиратов. Опытный, мудрый и хитрый. Без глаза и руки, но не менее опасный чем другие. Противостояние сильных личностей. Без плохой концовки. Можно открытый конец, но с намеком на хеппи энд."Отдельная благодарность Тони Кровавому Утюгу за вдохновение и моральную поддержку.
Текст написан по арт-заявке
Makoto13читать первую и вторую часть
На площади уже собралась толпа народа. Здесь были и бедные работяги в камзолах домотканой материи и бумажных блузах, и моряки, выряженные в свои выходные платья - часто из шелка, тафты или тончайшей шерсти, с драгоценными серьгами в ушах. Были и женщины - смуглые красавицы или бледные, без следов тропического солнца хрупкие дамы, - они пришли увидеть казнь, и, несмотря на мрачный повод, все без исключения чувствовали торжество момента.
Точнее - все, кроме офицера Кроуфорда, чья хитрость, удача, или, может быть даже глупая отвага, помогли захватить пиратский корабль "Лорель", который столько лет наводил ужас на торговые суда и колониальные города.
Но Уильям Кроуфорд считал иначе - и ему было невыносимо тягостно в течение последних трех дней принимать незаслуженные по его мнению поздравления. Чувство вины и невозможность что-либо исправить приводили в отчаяние, но видит Бог, он пытался! И теперь оставалось только терпеть, упиваясь самоуничижением, ждать, пока все закончится, чтобы как-то привыкнуть и жить с этой безграничной виной и болью дальше.
Как и подобает герою, он сидел рядом с генерал-губернатором и членами его семьи, к счастью, слишком занятыми собой, чтобы заботиться о его мрачном расположении духа. Только кузина, мисс Джулия Кроуфорд, иногда мельком бросала на него взгляды, но разделить переживания Уильяма не могла. Она была слишком счастлива - она ждала отмщения так долго!
Возможно, будь Уильям более внимателен, он заметил бы в ее поведении что-то кроме суеты и радостного предвкушения. Но даже если Джулию и могло что-то волновать, кроме казни ненавистного пирата и его команды, то это была помолвка. А поскольку даже одного подобного события хватило бы для переживаний юной девицы, Уильям точно был уверен, что до него кузине нет никакого дела.
Вот и сейчас она мимоходом погладила бархатный мешочек, подарок высокопоставленного жениха, непроизвольно перебирая пальцами тяжелую жемчужину под тканью. Жемчужина стоила целое состояние, слишком дорогой подарок для кого бы то ни было, но после захвата "Лорели" ценность некоторых вещей перестала иметь значение. Уильям смотрел на ее руки, боясь, что она решит вынуть жемчужину и полюбоваться в очередной раз темной глубиной антрацита, мягким затягивающим сиянием, из-за которого та казалась почти живой. Огромная черная жемчужина, диаметром не меньше дюйма, она сделает будущее украшение звездой любого приема.
Джулия расслабила узелок на мешочке, и Уильям отвернулся. Ничего, кроме отвращения, не вызовет у него подобный убор. Тем более на кузине. Даже одна мысль о том, что она наденет это на себя, казалась ему тошнотворной и дикой. Все равно как носить на шее отрубленную кисть врага в оправе из золота или украсить волосы ожерельем из его зубов.
Уильям облокотился о перила их высокого балкона, с которого так хорошо просматривалась площадь на берегу, и закрыл лицо ладонями. Оставалось недолго, но минуты тянулись целую вечность, а жестокая неумолимая пустота внутри росла с каждой секундой.
Первая часть
Английская роза, стальной кулак
В ярко-голубом небе не было ни облака, солнце шло к зениту, а прохладный восточный ветер еще не набрал силы. Сине-зеленые воды Карибского моря простирались гладью до горизонта, и, если бы не оставленные на палубе следы, ничто бы не напоминало о бушевавшей буре. Ночью паруса пришлось спешно собрать, судно пустили в дрейф, и теперь матросы приводили такелаж в порядок.
Флагманский фрегат коммодора Бейли сильно отнесло к югу, и он оказался у подветренных островов. Остальные пять кораблей, отправленные Его Величеством в поддержку Ямайской эскадры, нигде не было видно. Через три дня они прибыли бы в Порт-Роял, но буря, так некстати нагнавшая их в начале февраля уже после сезона дождей, помешала всем планам.
К тому же на корабле коммодора были дамы. Дочь старого адмирала, сэра Кроуфорда, с двумя служанками. Это была избалованная, взбалмошная молодая особа, которую отец решил отправить в Новый Свет и по возможности выдать там замуж за сына сэра Мэдифорда, загладив тем самым ее скандальную репутацию в Лондоне: Джулия чуть было не сбежала с рассчитывающим на богатое приданое младшим лейтенантом, но авантюру вовремя раскрыли. И, если бы не болтливая горничная, история осталась бы не замеченной в свете. Так что, в конце концов, мистер Кроуфорд, не слушая никаких возражений, отправил Джулию на одном из своих кораблей под присмотром Бейли и кузена Уильяма.
Джулия, впрочем, быстро забыла о любовных переживаниях. Первые пару недель путешествия ее мучила морская болезнь, скорее с непривычки и тоски, чем действительно от сильной качки. Потом она освоилась, стала чаще выходить на палубу, все больше увлекаясь новыми впечатлениями - вдали от городской суматохи привычная жизнь казалась полной наносной суеты и бессмысленных чувств. А здесь свежий соленый ветер, бескрайняя гладь, слаженная работа моряков, шум волн и натянутых на ветру парусов, скрип тугих канатов - все казалось настоящим, будто она только что проснулась от долгой спячки. И вскоре Джулия настолько осмелела и стала всем интересоваться, что Бейли про себя уже сетовал на ее крепкое здоровье. К счастью, большую часть времени ее развлекал кузен. Уильям Кроуфорд, несмотря на достаточно юный возраст, был офицером морского флота. Кто-то мог бы отнести карьерный взлет на удачные родственные связи, но, будучи наследником богатого рода дворянского происхождения, Уильям при желании мог строить карьеру не в армии, да и без особой спешки, как и все молодые люди его положения. Он мог бы вообще тратить жизнь только на праздные развлечения, но тяга к приключениям была у него в крови. И, имея гораздо больше возможностей реализовать стремления души, чем кузина, он выбрал флот, о котором мечтал с детства.
Адмирал, оставшись вдовцом, часто оставлял дочь в большой семье своего брата, да и сам души не чаял в племянниках, особенно выделяя старшего Уильяма, почти ставшего ему родным сыном, а Джулии братом. Он всегда поддерживал интерес детей к рассказам о морских походах, и более всего - о Вест-Индии: поход на Кампече с Кристофером Мингсом, битва с испанцами у Нью-Фаундленда, сражения у южных берегов Эспаньолы и стычки с морскими разбойниками.
Рассказы о кровожадных испанских головорезах пугали Джулию, а в Уильяме будили страстное желание посвятить свою судьбу военному делу. А теперь, когда с развитием торговли в западных колониях было решено покончить с поддержкой флибустьерства, потому как от пиратов стали страдать не только испанские суда, но и корабли британских, голландских, французских купцов, Уильяму выпал шанс показать себя.
Их эскадра из шести кораблей была первой, отправленной на помощь губернатору Мэдифорду, который надеялся завербовать на службу его Величества как можно больше бывших каперов. Но пираты неохотно расставались с вольной, хоть и рискованной жизнью, предпочитая уходить из Порт-Рояла к более лояльным к пиратству губернаторам голландского Кюрасау и французской Тортуги, которые продолжали продавать "патенты на грабеж".
Но это было еще полбеды: некоторые отчаянные капитаны нападали на всех без разбора, невзирая на цвет флага на грот-мачте. От таких урону было больше всего, но и совместными военными силами изловить всех было почти невозможно. К тому же они часто собирали свои корабли вместе, нападая сообща, не оставляя островным городкам и даже хорошо вооруженным судам ни малейшего шанса. Самая большая банда насчитывала десяток кораблей и несколько сотен головорезов, а за голову "адмирала" назначили награду в три тысячи фунтов. Да и испанцы обещали добавить пять тысяч песо золотом за его "железный кулак". Только вот золото мало что значило для этих людей, уже вкусивших не только легкое богатство, но и власть над чужими жизнями. Жажду риска и приключений не перебить никаким золотом - только огнем и мечом.
К тому времени как склянки пробили полдень, "Королевский сокол" шел в крутом бейдевинде на северо-запад. Стоя на полуюте, мисс Кроуфорд, прикрыв глаза, наслаждалась свежим морским ветром. Но суматоха на палубе вывела ее из привычных мечтаний и, облокотившись о перила, она пыталась найти внизу кузена, чтобы узнать, в чем дело. Уильям, впрочем, скоро сам взбежал на полуют, чтобы лучше разглядеть в подзорную трубу корабль, появившийся со стороны одного из холмистых коралловых островов, чьи туманные очертания виднелись на юго-западе. Она нетерпеливо ждала объяснений, и в конце концов не выдержала:
- Что это? Уильям, чей это корабль - неужели пираты?
Восторг в ее голосе был не слишком уместен, но Уильям и сам почувствовал нечто сродни радостному предвкушению - будто снова попал в детство, слушая рассказы дядюшки. Он тут же мысленно одернул себя, представив, как опасно будет на самом деле встретить разбойников сейчас, когда их фрегат, хоть и хорошо вооруженный тридцатью шестью пушками и дюжиной фальконетов, находится вдали от других кораблей эскадры.
- Похоже, что нет. На корабле срублены мачты! Это, кажется, бриг капитана Митчела, но он пока слишком далеко, чтобы сказать наверняка.
- О, боже! Наверняка тут замешаны пираты! Мы будем драться! - Словно не расслышав его слова, воскликнула Джулия, сильнее схватившись за перила.
Ее светлые пшеничные локоны развевались на легком ветру, глаза блестели от возбуждения. Уильям глянул на нее с укором, но промолчал, поджав губы, надеясь поскорее разрешить загадку.
Вскоре на палубе одинокого дрейфующего корабля стало заметно какое-то движение. Некоторые матросы перекрестились. Без мачт и громады парусов бриг походил на огромное корыто, корабль казался мрачным и пустым, и тем страшнее выглядел силуэт девушки в пышном бальном наряде, которая махала им белым платком, стоя на планшире. Она прошла по узкому краю борта, и сердце замирало от ожидания, что вот-вот она оступится и сорвется вниз, но пышная юбка продолжала колыхаться, и она все махала своим платочком, изящно и легко балансируя в двадцати пяти футах над зеленой пропастью.
Уильям спустился на квартердек, где несколько офицеров обсуждали с Бейли это странное явление. Было очевидно, что судно подверглось нападению, вдоль борта остались следы ударов ядер, но почему пираты не утопили корабль, а оставили дрейфовать, да еще и обрекли на мучительную голодную смерть юную пассажирку? Или ей чудом удалось спастись, спрятавшись от головорезов, но тогда зачем они срубили мачты? Бейли решил в любом случае проверить корабль, и, если он не слишком поврежден, взять на буксир.
- Думаю, вам стоит немедленно спуститься в каюту, мисс Кроуфорд, - заметил Бейли, поднявшись на полуют, чтобы лучше рассмотреть палубу брига и оценить возможный риск.
Джулия повела плечом, но ее привычная нескромность уже перестала так сильно раздражать коммодора. Напротив, иногда он ловил себя на мысли, что без женского общества, редкого для подобных путешествий, длинный путь лишен некой прелести. Пусть даже "общество" было ограничено столь дерзкой девицей.
- Вам кажется опасной эта потерявшая рассудок бедняжка?
- Мне кажется опасной неизвестность, и до тех пор, пока она не разрешится, я не хотел бы подвергать вас риску. И будьте снисходительны - потерять рассудок со страху не мудрено для юной особы.
Его забота и внимание польстили Джулии, но уходить в каюту отчаянно не хотелось. Она обратила внимание коммодора на платье девицы:
- Как странно и непрактично путешествовать в таком дорогом наряде! Я бы сказала, его оценят не на каждом балу, не говоря уж о морской поездке.
Бейли нахмурился, и Джулия, решив, что он сердится на ее непослушание, вздохнула, сказав напоследок:
- Она решительно не в себе.
К бригу отправили шлюпку. Девица продолжала посылать им знаки и махала руками, словно птица, исполняющая странный танец, а когда шлюпка с матросами достигла корабля, на его борту появилось два десятка ждавших в засаде головорезов. Решение загадки оказалось слишком простым, разочарованный Бейли, наблюдавший за недолгой неравной битвой отдал приказ, заиграла труба и давно готовые пушки дали залп. Несколько ядер упали на пустую палубу, подняв облака густого серого дыма и превратив шканцы в груду щепок. Но сотрясенный ударом бриг не остался безмолвным: подняв порты, он выстрелил по "Королевскому соколу". Часть ядер пролетели мимо, задев борта, несколько с глухим мягким звуком попали в палубу, над которой так и не натянули защитную сетку. Но они не причинили никакого вреда, словно были не отлиты из металла, а сшиты из кусков кожи. От удара эти странные ядра рассыпались облаком рыжего тумана, будто хлопающий под ногами волчий табак. От едкого дыма сразу же начинало щипать в глазах и горле. Рыжая пыль долго оседала, пачкая лица и руки чихающих без конца матросов.
Уильям, скинув сильно испачканный рыжей отравой камзол, повязал на лицо влажный платок и спустился на пушечную палубу, чтобы передать канонирам указания Бейли, но целиться в едком рыжем облаке, окутавшем корабль, было почти невозможно. Они стреляли наугад, по грохоту долетевших ядер определяя цель, и, когда редкие выстрелы с брига совсем прекратились, туман стал рассеиваться. В трюме дышать было совсем невозможно, а многие почти совсем ослепли, втирая пыль в глаза в попытке избавиться от острой боли. Всего от мягких "ядер" выбыло из строя не менее трети команды. Но нападение они отбили, к тому же сам фрегат был цел и невредим, лишь испятнан ржавыми кляксами. Но это было начало: в тот же миг, как окружающее облако позволило хоть что-то разглядеть за пределами бортов, с северной стороны показались темные очертания большого корабля, который быстро приближался к временно ослепшему "Королевскому соколу". Не ожидавшие еще одной атаки, солдаты Бейли ничего не успели предпринять, когда с фрегата бросили тяжелые цепкие крючья, и на палубу бросились вооруженные разбойники. Еще сильнее всех привело в растерянность, что перед абордажем нападающие не произвели ни одного выстрела, иначе Уильям взял бы на себя ответственность за команду канонирам стрелять, но теперь стало уже поздно. Пираты превосходили их количеством, к тому же никто из них не страдал от рассеивающейся едкой пелены, и сопротивление, которое команда коммодора Бейли оказывала разбойникам, было явно недостаточным. Матросов на пушечной палубе обезоружили и вместе с остальными уцелевшими после быстрого боя согнали наверх. Уильяма, помимо унижения, снедал страх за Джулию и ужас при виде убитых смельчаков, чьи трупы лежали на палубе. Он разглядел среди них двоих друзей, с которыми вместе проходил учения перед отплытием, и увидел тяжело раненого коммодора, который сидел, истекая кровью, у трапа на шкафут. И только потом, оценив потери среди команды, Уильям обратил внимание на захватчиков.
Некоторые пираты уже снимали с лиц повязанные для защиты от отравленной пыли платки, среди них были и негры, и индейцы, и европейцы. Понять, кто ими командует, было трудно, сразу несколько бандитов отдавали приказы своим людям: кто-то перерубил фал, лишив мачту вымпела с крестом святого Георга, другие отцепляли абордажные крючья, сбрасывали в воду трупы, приводили на верхнюю палубу оставшихся внизу моряков, и работали так слаженно, что совсем скоро на корабле, кроме бурой грязи, почти не осталось следов короткого боя. И тогда Уильям увидел кузину, которая выходила на палубу в сопровождении высокого смуглого пирата. В элегантном камзоле из тафты кораллового цвета с отделанными золотом петлями, в шляпе с плюмажем из алых страусовых перьев он издалека выделялся в толпе пиратов, хотя многие также щеголяли чересчур нарядными для боя одеждами. Уильям не сразу понял, что было странного именно в этом человеке, что казалось неправильным и цепляло взгляд, пока они с Джулией не спустились с юта. Кузина, к слову, хранила завидное спокойствие и совсем не казалась подавленной своей участью, а на ее лице даже мелькала улыбка, когда она что-то отвечала пирату. Наверняка - реакция нервного напряжения, хотя Уильям подозревал, что она со своей наивной непринужденностью вряд ли относится к их положению достаточно серьезно. Она осталась чуть поодаль, когда сопровождающий ее разбойник подошел к пленным англичанам, и теперь Уильям мог хорошо рассмотреть и искусно прикрепленные к кожаному поясу шесть пистолетов, и богато украшенные камнями ножны сабли, и защитную перчатку из вороненой стали с тонкими причудливыми посеребрёнными узорами на левой руке. И, подняв, наконец, глаза и встретившись с ним взглядом, он понял, что вызывало странную смесь ужаса и отвращения, но все же притягивало, заставляя смотреть дальше. В левой глазнице пирата, в тени полей шляпы, глянцево блестела чернота, будто зрачок, точно как в хищном акульем глазу, поглотил радужку и все глазное яблоко. Глаз казался до жути живым, он смотрел с такой же насмешкой, как второй, но хоть умом Уильям и понимал, что это невозможно, противоестественный страх первого впечатления было нелегко заглушить.
Среди захваченных моряков пронеслось: "Стальной кулак!", и тогда Уильям понял окончательно, кто перед ним, вспомнив сразу рассказы адмирала, сводки новостей с Нового Света и еще кучу историй сомнительной достоверности о главаре независимых пиратов, предводителе собственной эскадры по имени Джонатан Рид.
Тот самый Рид, лишенный руки и глаза, из-за которого Ямайской эскадре Мэдифорда потребовалась поддержка адмирала Кроуфорда и его преемника коммодора Бейли. Чей корабль по иронии судьбы или злого рока оказался захвачен Ридом, даже не успев попасть в ямайскую гавань.
Отчаяние, досада и разочарование, захватившие Уильяма, уступили место не подкрепленной ничем, но восторженной надежде. Почему-то мысль о том, что их корабль захватил не кто-нибудь, а самый разыскиваемый и опасный разбойник, внезапно обрадовала его и принесла облегчение. Им овладело предчувствие, что все можно исправить и повернуть в свою сторону, главное - не упустить момент. Да, их меньше, чем пиратов, но, в конце концов, они - солдаты Его величества! Уильям огляделся, окрыленный своей безумной идеей нанести последний удар сообща или хотя бы воодушевить остальных, но ни в ком не нашел отражения своего порыва. Рид тем временем потребовал выйти вперед офицерам и проследовать на его фрегат. Уильям выступил из группы после секундного промедления и оказался позади нескольких своих товарищей. Предпринять что-нибудь следовало немедленно, иначе потом будет поздно: если команду разделят, шансов точно не останется. Но они были безоружны под прицелом нескольких мушкетов. Пираты стояли по бокам, а Рид прямо перед ними, один, и даже без кирасы, к тому же он явно считал побежденных неопасными, и Уильям решил рискнуть. Он даже не страшился смерти - куда важнее ему казалось отстоять свою честь здесь и сейчас, во что бы то ни стало. Он верил, что если у него получится, остальные не останутся безучастными, а потеря пиратами своего "адмирала" вызовет среди них панику, которой воспользуются солдаты. Рид обернулся дать знак своим людям - и Уильям не стал медлить, уверенный, что его ждет успех. Тех нескольких мгновений, пока капитан смотрел вправо, ему как раз хватило бы, чтобы сделать несколько шагов и сбить его с ног, охрана с мушкетами не станет стрелять, рискуя попасть в Рида, а он сможет выхватить у него саблю или кинжал, ведь слева, не смотря на бутафорский "железный кулак" на месте отсутствующей руки у Рида было слабое место, да и видеть Уильяма он не мог. Точнее именно на это Уильям сделал ставку, потому что черный глаз, мерцая перламутровым сиянием, казалось, не переставал следить за ним. И он рискнул, выпрыгнув из-за спины стоящего впереди лейтенанта и рванувшись к Риду так быстро, как только возможно. Но в это мгновение он заметил позади Рида Джулию, которая все это время, несмотря на беспечный вид, следила за ним, и ужас на ее сразу же побледневшем лице, и то, как она прижала обе ладони к лицу, словно пытаясь не закричать.
Он почти достиг Рида в этот момент, уже готовый толкнуть его и вцепиться мертвой хваткой, но, еще не обернувшись, тот вдруг выставил перед собой железную перчатку, служившую ему фальшивой рукой. Пристегнутая к плечу несколькими стальными цепочками и ремешками, она оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать силу, с которой Уильям ринулся на пиратского капитана. Горло оказалось в капкане железных пальцев, собранных из острых кованых панцирей, Уильям безуспешно попробовал разжать их, перед глазами мелькали причудливые фигуры морских чудовищ, извивающихся змей и русалок с хищными оскалами, выполненные серебром на стальном доспехе. Изящные, хрупкие на вид жуткие твари, с которыми он не мог справиться, но отступать было некуда. Уильям хотел ударить коленом, повиснув на железной руке, но потерял равновесие и удар вышел смазанным, а Рид давил вниз, медленно вынуждая опуститься на дек. Он смотрел на краснеющего от невозможности вдохнуть Уильяма все с тем же насмешливым выражением, впрочем, вблизи оказалось, что это обман загорелой под палящим солнцем кожи, на самом деле в глазах у пирата читалось полное равнодушие. Он уже получил свое, легко захватив очередной корабль, и это небольшое происшествие могло бы всего лишь развлечь его, будь нападение английского офицера более удачным или обдуманным, но вышло неловко и слишком быстро.
Уильям смог вздохнуть, когда коснулся коленями гладких досок палубы, а Рид отступил на шаг.
- Повесить его, - услышал он равнодушный приказ.
Но прежде чем Уильям успел осмыслить или испугаться приговора, Джулия вскрикнула. И вместо того, чтобы благоразумно упасть без чувств, как поступила бы любая другая девица ее положения и привычек, бросилась к Риду. Уильям на мгновение подумал, что она решилась повторить его глупость, но Джулия остановилась за пару шагов перед пиратом. Так резко, будто столкнувшись с невидимой стеной, и лицо ее, побледневшее, казалось не только испуганным, но и удивленным. Уильям опустил голову, не желая видеть, как она будет унижаться перед этим чудовищем, умоляя сохранить ему жизнь. Лучше бы ее не было на палубе в этот момент...
- Но позвольте, мистер Рид... - сказала Джулия довольно твердым голосом, удивившим не только Уильяма. - За офицера Кроуфорда вы получите хороший выкуп.
Улыбка, тронувшая было губы пирата после ее обращения, мгновенно растаяла.
- О, неужели! - Воскликнул он, оборачиваясь, глядя на него по-новому. - Неужели, Кроуфорд?
- Да, сэр, - подтвердила Джулия.
- Не знал, что у старого адмирала есть еще и сын, - он хмыкнул, - а то приказал бы повесить его еще раньше.
- Зачем же вы тогда пощадили меня? - Спросила она с явным вызовом. - Теперь вам придется повесить нас обоих!
Бросив последний взгляд на Уильяма, потрясенного ее дерзкой выходкой, Рид рассмеялся.
- Вы ставите меня просто в безвыходное положение!
Джулия, сжав губы, решительно обошла его, встав рядом с Уильямом, но Рид смотрел на нее с таким искренним восхищением, что на ее бледных щеках снова расцвел румянец. Уильям в очередной раз подивился ее непосредственности, доставившей ему столько хлопот. Но, не будь он под прицелом пистолета чернокожего верзилы-палача, он повторил бы свою отважную и безумную попытку захватить капитана врасплох - он того заслуживал лишь за один подобный взгляд.
- На наших кораблях запрещено насилие над женщинами, - сказал Рид, покачав головой. - Даже над столь смелыми для своего пола. Луи, - обратился он к негру за спиной Уильяма, - проводи мистера Кроуфорда в отдельную каюту на "Лорель", - он хмыкнул, уточнив, - под камбузом.
Затем он кивнул Джулии, приглашающим жестом предлагая проследовать за ним. Она с тревогой посмотрела на Уильяма, но чернокожий Луи ощутимо толкнул того дулом мушкета, и оставалось лишь надеяться, что это расставание не будет вечным.
***
После залитого солнцем дека в трюме оказалась кромешная тьма. Но вскоре глаза привыкли к полумраку, и стало возможным различить пляшущие по доскам тени от тусклого фонаря, который больше дымил горелым салом, чем давал света. Уильям огляделся. В небольшом карцере было сыро и грязно, пахло гнилой соломой и нечистотами. Но это были мелочи по сравнению с мыслями о судьбе Джулии и позоре поражения. Он не гнал их от себя, переживая и мучаясь, но в конце концов решил, что благоразумней будет попытаться заснуть, чтобы не томиться от скуки. Если за офицерский состав пираты хотели получить выкуп, они должны направиться к ближайшему британскому острову, а до любой колонии два-три дня пути - долгого и мучительного пути в темном вонючем трюме в полном одиночестве.
Менее завидной была, пожалуй, судьба рядовых матросов, которых скорее всего просто продадут как скот на рынке рабов. Их злоключения только начинались.
Уильям чувствовал свою ответственность за постигшее всех несчастье, но молодость взяла свое, и он все же провалился в тревожный сон, из которого его выдернул грохот над головой. В открывшийся люк спрыгнул его прежний конвоир. На черном лице в полумраке сверкали белки глаз, и слишком яркими казались восточные зеленые шаровары, перевязанные на поясе алым кушаком. Он быстро окинул клетушку взглядом, подошел к Уильяму и легко поднял его на ноги.
- Пошли, - приказал он, остро блеснув ровными и белыми, словно жемчуг, зубами.
Уильям не знал, сколько прошло времени - то ли час, то ли полдня, но, с непривычки отлежав на слишком твердой постели спину, на мгновение замешкался. Негр, хмыкнув, подтолкнул его к трапу и без малейшего усилия подсадил в люк. Впереди был еще один трап, который Уильям поспешил преодолеть без посторонней помощи, но в конце концов Луи снова подтолкнул его, и они попали на пушечную палубу, где за длинным столом собралась пара дюжин подвыпивших пиратов. Все они уставились на Уильяма, который с тревогой оглядел компанию, боясь увидеть среди грязных развратных мужиков сестру или ее служанок, но их не было. Зато из камбуза то и дело бегал мальчишка, тот самый, что был выряжен в платье. Сейчас на нем были обычные обрезанные по колено холщовые штаны, бумажная заляпанная рубашка, но на голове потехи ради оставили пышный парик с завитыми локонами нежного персикового оттенка.
- Это что? - Кто-то из банды заржал. - Луи, на кой хрен ты его притащил?
- Джо, кажись, решил его вздернуть после ужина.
- А выкуп? - Встрепенулся сухощавый старик с болтающимся на шее окуляром, - если это и впрямь сынок того самого адмирала...
Сидевший рядом громила легонько пихнул его плечом.
- Если это сынок того самого адмирала, его как раз и следует вздернуть! - И для пущего эффекта он хлопнул кулаком по столу.
Уильям, с ненавистью и отвращением глядевший на компанию, о судьбе своей слушал с поистине завидной выдержкой. Конечно, ему было небезразлично, что его вот-вот собираются повесить, но куда больше занимала мысль как можно дороже продать свою жизнь и испортить пиратам черное веселье.
- Я слышал, что люди вашего рода не отличаются приличиями... - начал Уильям, но что-то в его голосе вдруг вызвало у компании приступ хохота.
Он невозмутимо продолжил еще громче:
- Но даже испанские собаки не казнят узников на голодный желудок!
Тут уж даже пьяный в стельку мичман отлепил со скамьи голову, а скромно сидящий на бочонке в углу монах в сутане доминиканского ордена благостно кивнул:
- Воистину! Даже ведьме дадут чашку вина и кусок хлеба с медом, если только дьявол не успеет забрать ее гнилую душу до очищения на кемадеро.
Сидевший с краю грузный бородатый моряк, в чьих толстых ушах под короткими черными волосами сверкали разноцветные камни, подвинулся, освободив рядом достаточно места.
- Раз такое дело, докажем господину офицеру его Величества, что испанским собакам далеко до честных пиратов! Окажите любезность, мистер Кроуфорд, - он похлопал по скамейке.
Уильям снисходительно кивнул и сел за стол, обратив на себя внимание всех пиратов и спокойно встречая их взгляды, часто полные ехидного любопытства.
- Эй, Златовласка! - Крикнул мальчишке в парике моряк по другую сторону от Уильяма. - А ну, поживей, тарелку нашему гостю!
Перед Уильямом тут же поставили глиняную посудину и чашку, пират с одной стороны налил из кувшина грог, а другой подвинул к нему медное блюдо с жареным на вертеле поросенком, свежими овощами и ягодами. Даже если забыть о мучившем Уильяма голоде, такой еды он не видел уже несколько недель, с самого отплытия из Старого света - лучшими блюдами на королевском фрегате были пересоленное мясо, квашеная капуста и протухшие яйца. Он уже потянулся было за помидором, но задержал руку, высматривая вилку или хотя бы нож.
Столовыми приборами до появления за столом гостя никто не озаботился, все отрывали куски мяса руками, но Уильям решил подождать и взял чашку.
Горячий сладкий напиток обжег горло и приятным теплом согрел желудок. Он поставил чашку на стол, жестом давая понять, что не против повторить, но мяса так и не взял.
- О, Боже! - Воскликнул пират с серьгами, заметив недовольное замешательство гостя. - Мы не подали приборы господину офицеру! Эй, Златовласка!
Мальчишка тут же принес еще одну глиняную миску.
- Да нет же, дурень, вилку тащи!
- Чо такое?
Пират отмахнулся, потом с силой ударил кулаком по столу, прерывая гомон и смех.
- Господа! - нарочито вежливо обратился он к притихшей компании. - Нет ли у кого-нибудь из вас запасной вилки для нашего высокочте... высочти.. для нашего дорогого гостя, а то он не может откушать. А вешать его голодного мы права не имеем!
От оглушительного хохота снова едва не заложило уши. Уильям, по-прежнему полный собственного достоинства, ожидал вилку, чем изрядно веселил компанию. На самом деле он бы уже взял мясо и руками, но надеялся потянуть время до того, как подвернется удачная возможность получить нож или что-нибудь еще. Пират, подливавший ему грог, снова наполнил чашку. Незаметно подошедший монах достал из складок черной сутаны серебряную вилку с эмалью изящной работы испанских мастеров, но, прежде чем протянуть гостю, помедлил, критично посмотрел на нее, плюнул и протер зубцы пальцами. Уильям сдержано поблагодарил монаха кивком головы. Все снова замолкли, глядя в тишине, как он тянется к поросенку и пытается отковырнуть тонкой вилочкой кусок сочного прожаренного мяса. Без ножа сделать это было не так-то просто, и через полминуты зачарованного ожидания зрители притомились. Горячий напиток тем временем с новой силой ударил в голову, Уильяму стало казаться, что все-таки голод может и подождать, а такой возможности вытащить из-за пояса сидевшего вплотную к нему пирата катлас может больше не представиться. Окинув взглядом исподлобья компанию, правой рукой он незаметно залез под стол, наощупь пробираясь к боку соседа. Но тот снова подлил ему выпивку, и, почти достигнув цели, Уильям вытащил руку, опрокинул в себя полчашки и одним движением схватил саблю. Потом резко вскочил, перешагивая скамью - и с удивлением почувствовал, что грог на голодный желудок хоть и добавляет необдуманной решимости, но совсем не увеличивает силы и умений. Зато удача любит смельчаков - пираты мало того, что не набросились на него всей компанией, а снова оглушили гоготом.
В другой раз такое несерьезное отношение к себе Уильяма могло бы задеть, но сейчас его занимали вещи важнее - трап наверх находился по другую сторону стола и пройти к нему можно было только мимо разбойников по узкому проходу между скамьями и ящиками с ядрами.
- Эй, только не порежься, сынок, - добродушно сказал ему моряк с серьгами. - Это не ножик для мяса!
- Да-да, возьми лучше мой, - помахал разделочным буканьерским ножом другой пират, а потом ловким броском вогнал его в доску недалеко от головы Уильяма.
- Но-но, полегче, Джо хотел его повесить, а не зарезать!
- Если бы я это забыл, я бы не промахнулся, Луи, ты за кого меня принимаешь?
- Скажи это тем испанским курочкам, которых поутру пришлось скинуть на корм рыбам вместо выкупа, - встрял старик с окуляром.
- Что?! Так значит, я виноват, что Пит решил с ними позабавиться, а потом забыл запереть ведьм в каюте?
- Но я же не мог отказать страдающим от одиночества дамам!
Упомянутый Пит вскочил, едва не опрокинув скамью, а Уильям, недолго думая и подбадриваемый ромом, неожиданно для всех прыгнул на стол и, пригибаясь под досками потолка, побежал прямо по блюдам и чашкам, поскальзываясь на овощах и уворачиваясь от жирных рук. Впрочем, никто явно не беспокоился за судьбу пленника, иначе так просто сбежать с пушечной палубы ему бы не дали.