вопрос на засыпку - организационное

[inspector-slash]

здесь нет обновений, потому что я ничего не могу закончить. есть, к примеру, штуки четыре (на самом деле раз в пять больше) каких-то текстов, которые пишу одновременно и некоторые с перерывами в несколько лет, но не выкладывать же такое безобразие?
можно не отвечать, это риторическое%)
поэтому хочу голосование. выкладывать, что есть, или по-прежнему сидеть, пока чего-нибудь одно не дойдет до победного?
или нет. пусть лучше другое будет...

а для особо любопытных и очень смелых, в комментах образчик незаконченного текста, который я даже боюсь дописывать.

предупреждения!

фемслэш (первый и единственный, писалось в качестве провального эксперимента над собой), в процессе с 2007 года, отдает драматичностью и безысходностью. если буду дописывать, отпозитивю.

Вопрос: В каком жанре дописать в первую очередь?

1. фантастика, юмор (сиквел про фигню)		4	(11.11%)
2. позитив в русской действительности (школа)		9	(25%)
3. позитив в росийс. действит. (постарше)		6	(16.67%)
4. фантастика, жесть, мозготрах с хэ		7	(19.44%)
5. жесть, подростки, россия лихих 90-х		1	(2.78%)
6. еще что-нибудь по желанию(в комментах)		0	(0%)
7. ну напиши хоть что-нибудь!		9	(25%)
Всего:		36

Comments

[inspector-slash]

читать фемслеш, предупреждения выше.

Дорога паука

Ты отказала мне два раза, "не хочу" сказала ты
Вот такая вот зараза, девушка моей мечты
(Кабаре-дуэт "Академия")

За стеклом холодная серая морось налетом облепляет подоконник. Серые деревья врастают в серый асфальт, как моя серая кожа - в серый пододеяльник. Игра света, причуды цвета; у теть Маши комплект белья темно-синий, и опухшие колени, выглядывающие из бинтовых обмоток выглядят как члены давно утопшего трупа. Единственное красивое и яркое пятно в палате - россыпь каштановых волос из распущенной косы на подушке в двух метрах от меня. Странное сочетание женственности длинных густых локонов и жестких черт осунувшегося лица, круглых форм и угловатых жестов. Я так спасаюсь от скуки: раньше замечала интересные лица в транспорте, красивые - редкость, смазливые - приедаются, а ассиметрично-уродливые подчас настолько уникальны, что я могла беззастенчиво пялиться на морщинистую старуху или лупоглазого красносого алкаша все сорок минут до пересадки из газели в троллейбус, мысленно стачивая карандаши в будущих эскизах и жалея, что не было пробок, чтобы налюбоваться вдоволь.
Сейчас у меня безграничные запасы времени. Мне не на что жаловаться. Разве что рука прикована к вечной капельнице и рисовать снова приходится в уме. Да и усталое лицо с выступающими скулами я знаю наизусть, все ракурсы, всю мимику и преждевременные морщины - в двух метрах от меня на стене висит зеркало.
Отсюда волосы кажутся рыжими. Еще бы светлее на пару тонов - и были бы совсем как у моей дорогой Сонечки, черт бы ее побрал. Только у нее каре и низкая челка, при воспоминании о которой я бездумно сжимаю кулаки и царапаю обломанными ногтями кожу на ладони. Ну вот, опять. Горечь расползается по венам, и притворный оптимизм испаряется без следа из моей зараженной крови. Я не хочу жить, когда вспоминаю о ней, и это убивает меня. Что-то маленькое и злое поселилось внизу живота и терзает меня тягучей горячей болью, оно шевелится, когда я закрываю глаза, чтобы сдержать слезы, оно растет, когда я проклинаю милую Сонечку, и оно пульсирует, когда я думаю о том, что хочу выйти из глупой игры в людей.
Поэтому мне очень полезно думать о хорошем. Скоро будет операция - это хорошо. Скоро будет новый год, а потом весна - это чудесно. Совсем скоро я выйду отсюда и увижу светлую низкую челку, закрываюшую глаза - и от этого просто хочется летать.
Но летать я не умею, зато могу улыбаться. Жесткие черты в зеркале смягчаются, картинка теряет необычную некрасивость и уже не так интересна. Но если закрыть глаза - я вижу совсем другое: немного длинноватый нос с еле заметной горбинкой, светлые карие глаза, с чем-то кошачьим в глубине зрачков, высокие скулы и четко очерченный подбородок. Это лицо было легко рисовать, фотогеничное в своей поразительной неправильности, оно было похоже на оригинал практически на всех мольбертах, кроме разве что совсем безнадежных случаев вроде Мишы Стрелкина. Он так старался угодить старосте Соне, что изобразил что-то отдаленно анимешное, с большими глазами и милым вздернутым носиком, но с нашей моделью не имевшее ничего общее. Мой же рисунок препод похвалил за правду и светотени, но Соне все же не понравилось. Дурочка. Зачем прикурашивать то, что и так прекрасно?

Должно быть, зарисованная до последней завитушки голова Антиноя привела меня к этой мысли: я влюбляюсь в тех, кого рисую. Особенно, если рисую долго и усердно, выверяя каждый штрих и нажим, постоянно подтачивая кончик грифеля до убийственной остроты. Апполон был моей второй любовью. Давид - третьей. Но упоение от рождающегося на бумаге живого лица, а не гипсового слепка, вытеснило все увлечения застышими мужиками с обломанными озабоченными студентами яйцами. Поймать выражение сжатых губ, трепет ресниц, неожиданный румянец на три пары подряд стало моей навязчивой идеей. Потом идея переросла в неосознанное желание прикоснуться и проверить мягкость кожи на щеке кончиками пальцев, провести вверх по затылку ладонью, растрепав прямые послушные волосы, прикоснуться к нежному веку губами. Неуловимые желания забавляли и не заходили дальше платонических любований и дейдриминга на особо нудных парах вроде сопромата, который вела старая дева с кукольными кудряшками на висках или основ художественного моделирования с блажного вида преподователем, который что-то неразборчиво бубнил себе под нос, отворачиваясь каждый раз в угол у доски.
К концу обучения в универе фантазии стали более осознанными, а лекции окончательно бесполезными. А мы стали подругами, как мне этого и хотелось. Все всегда получалось, как я задумывала,


Когда проходит месяц, я перестаю ждать и тратить косметику по утрам. Она все равно нихрена не помогает, страшная я и накрашенная и не накрашенная, под глазами глубокие тени, щеки впали, руки-ноги тощие, и этот вечный запах... От меня веет безысходностью, сладко-конфетной ленью жить и одним сплошным разочарованием. Поначалу меня тошнило от этого букета больничных ароматов, но потом ничего, привыкла. Когда однажды во сне мне слышится легкое дуновение поздней осени и персикового кондиционера для волос, я просыпаюсь, и вижу у двери палаты Сонечку.
Она вся такая кругленькая, здоровая, бело-розовая, что я сразу начинаю чувствовать себя трупом. Причем, давнишним. Но я не теряюсь, и быстро оживаю.
- Иди сюда и помоги мне.
Сонечка медлит ровно одну секунду и цокает каблучками в шелестящих бахилах, потом снова медлит, и я явно вижу на ее лице ужас. Ну, это простительно. Я тоже все время пугаюсь своего отражения, когда случайно не зажмуриваюсь в туалете. Кстати, Сонечка явилась очень вовремя - сама я туда сейчас боюсь не дойти.
- Дай руку.
Мимоходом я касаюсь выпуклого животика, которого у меня никогда не будет. Когда я представляю, что там внутри что-то живое, я одергиваю руку и едва не падаю, но она крепко дежит меня под локоть, а по ноздрям снова бьет смесь персика, молока и опавших листьев. Я душу продать сейчас готова за персик со взбитыми сливками. Чтобы нюхать его, снова и снова. Когда это я думала о том, как здорово пахнут ее трусики? Никакого сравнения...
Когда дверь в туалет перемещается ко мне на достаточное расстояние, я цепляюсь за нее, как за камыши у берега. Все еще глубоко, но сил уже не осталось.
- Все, - выговарию я. Сонечка грустно смотрит на мое худое голое плечо, выглядывающее из слишком большой сорочки. - Теперь вали отсюда.
Если бы она расстроилась достаточно сильно, чтобы расплакаться, я бы собрала все остатки своих жалких сил и дала ей пощечину.
А если бы я была мужчиной, я бы задрала сорочку...тьфу. Я бы спустил штаны и сказал:
- С тебя минет, детка.
А потом, когда она в состоянии шока, со своими слезами-соплями уже присаживалась у моего паха, я бы поднял ее за волосы, и обнял, ласково шепча в зареванное лицо: "Да, ладно, дурочка, шучу я, все равно из меня тут импотента сдалали..."
Это от химии у меня разыгрывается фантазия и сны становятся похожими на иллюстрации к детским сказкам.
Сонечка равнодушно отпускает мой локоть и позволяет утонуть в камышах. То есть, закрыть дверь. Но потом я снова проигрываю битву с собой и не защелкиваю задвижку. Последняя надежда тает, когда сквозь тонкую перегородку я слышу шум шагов и дребезжанье нашей двери.
продолжение следует...

[EarthlyWays]

Просто очень жду новых свершений

[Зося]

я буду ждать и готова принять в вашем исполнении почти все. показанный отрывок настолько пронзительно написан, что вызывает только уважение и любовь к вам, как к талантливейшему автору. мне давно надо было вас поблагодарить за творчество. спешу сделать это сейчас.

[inspector]

EarthlyWays хорошо)

Зося спасибо, очень тронули ваши слова.

[Зося]

вам спасибо)))