Английская роза, стальной кулак

[inspector-slash]

Название: Английская роза, стальной кулак
Автор:  Inspector po
Артер:  Makoto13
Жанр: приключения, пиратская романтика, стилизация
Рейтинг: R
Саммари/описание арта от заказчика: "Молодой офицер морского флота, отпрыск из аристократической семьи. Амбициозный, положительный, со стремлением защищать слабых и нести свет в мир. И гроза морей один из самых разыскиваемых пиратов. Опытный, мудрый и хитрый. Без глаза и руки, но не менее опасный чем другие. Противостояние сильных личностей. Без плохой концовки. Можно открытый конец, но с намеком на хеппи энд."
Отдельная благодарность Тони Кровавому Утюгу за вдохновение и моральную поддержку.

Текст написан по арт-заявке  Makoto13

читать первую и вторую часть

На площади уже собралась толпа народа. Здесь были и бедные работяги в камзолах домотканой материи и бумажных блузах, и моряки, выряженные в свои выходные платья - часто из шелка, тафты или тончайшей шерсти, с драгоценными серьгами в ушах. Были и женщины - смуглые красавицы или бледные, без следов тропического солнца хрупкие дамы, - они пришли увидеть казнь, и, несмотря на мрачный повод, все без исключения чувствовали торжество момента.
Точнее - все, кроме офицера Кроуфорда, чья хитрость, удача, или, может быть даже глупая отвага, помогли захватить пиратский корабль "Лорель", который столько лет наводил ужас на торговые суда и колониальные города.
Но Уильям Кроуфорд считал иначе - и ему было невыносимо тягостно в течение последних трех дней принимать незаслуженные по его мнению поздравления. Чувство вины и невозможность что-либо исправить приводили в отчаяние, но видит Бог, он пытался! И теперь оставалось только терпеть, упиваясь самоуничижением, ждать, пока все закончится, чтобы как-то привыкнуть и жить с этой безграничной виной и болью дальше.
Как и подобает герою, он сидел рядом с генерал-губернатором и членами его семьи, к счастью, слишком занятыми собой, чтобы заботиться о его мрачном расположении духа. Только кузина, мисс Джулия Кроуфорд, иногда мельком бросала на него взгляды, но разделить переживания Уильяма не могла. Она была слишком счастлива - она ждала отмщения так долго!
Возможно, будь Уильям более внимателен, он заметил бы в ее поведении что-то кроме суеты и радостного предвкушения. Но даже если Джулию и могло что-то волновать, кроме казни ненавистного пирата и его команды, то это была помолвка. А поскольку даже одного подобного события хватило бы для переживаний юной девицы, Уильям точно был уверен, что до него кузине нет никакого дела.
Вот и сейчас она мимоходом погладила бархатный мешочек, подарок высокопоставленного жениха, непроизвольно перебирая пальцами тяжелую жемчужину под тканью. Жемчужина стоила целое состояние, слишком дорогой подарок для кого бы то ни было, но после захвата "Лорели" ценность некоторых вещей перестала иметь значение. Уильям смотрел на ее руки, боясь, что она решит вынуть жемчужину и полюбоваться в очередной раз темной глубиной антрацита, мягким затягивающим сиянием, из-за которого та казалась почти живой. Огромная черная жемчужина, диаметром не меньше дюйма, она сделает будущее украшение звездой любого приема.
Джулия расслабила узелок на мешочке, и Уильям отвернулся. Ничего, кроме отвращения, не вызовет у него подобный убор. Тем более на кузине. Даже одна мысль о том, что она наденет это на себя, казалась ему тошнотворной и дикой. Все равно как носить на шее отрубленную кисть врага в оправе из золота или украсить волосы ожерельем из его зубов.
Уильям облокотился о перила их высокого балкона, с которого так хорошо просматривалась площадь на берегу, и закрыл лицо ладонями. Оставалось недолго, но минуты тянулись целую вечность, а жестокая неумолимая пустота внутри росла с каждой секундой.


Первая часть
Английская роза, стальной кулак

В ярко-голубом небе не было ни облака, солнце шло к зениту, а прохладный восточный ветер еще не набрал силы. Сине-зеленые воды Карибского моря простирались гладью до горизонта, и, если бы не оставленные на палубе следы, ничто бы не напоминало о бушевавшей буре. Ночью паруса пришлось спешно собрать, судно пустили в дрейф, и теперь матросы приводили такелаж в порядок.
Флагманский фрегат коммодора Бейли сильно отнесло к югу, и он оказался у подветренных островов. Остальные пять кораблей, отправленные Его Величеством в поддержку Ямайской эскадры, нигде не было видно. Через три дня они прибыли бы в Порт-Роял, но буря, так некстати нагнавшая их в начале февраля уже после сезона дождей, помешала всем планам.
К тому же на корабле коммодора были дамы. Дочь старого адмирала, сэра Кроуфорда, с двумя служанками. Это была избалованная, взбалмошная молодая особа, которую отец решил отправить в Новый Свет и по возможности выдать там замуж за сына сэра Мэдифорда, загладив тем самым ее скандальную репутацию в Лондоне: Джулия чуть было не сбежала с рассчитывающим на богатое приданое младшим лейтенантом, но авантюру вовремя раскрыли. И, если бы не болтливая горничная, история осталась бы не замеченной в свете. Так что, в конце концов, мистер Кроуфорд, не слушая никаких возражений, отправил Джулию на одном из своих кораблей под присмотром Бейли и кузена Уильяма.
Джулия, впрочем, быстро забыла о любовных переживаниях. Первые пару недель путешествия ее мучила морская болезнь, скорее с непривычки и тоски, чем действительно от сильной качки. Потом она освоилась, стала чаще выходить на палубу, все больше увлекаясь новыми впечатлениями - вдали от городской суматохи привычная жизнь казалась полной наносной суеты и бессмысленных чувств. А здесь свежий соленый ветер, бескрайняя гладь, слаженная работа моряков, шум волн и натянутых на ветру парусов, скрип тугих канатов - все казалось настоящим, будто она только что проснулась от долгой спячки. И вскоре Джулия настолько осмелела и стала всем интересоваться, что Бейли про себя уже сетовал на ее крепкое здоровье. К счастью, большую часть времени ее развлекал кузен. Уильям Кроуфорд, несмотря на достаточно юный возраст, был офицером морского флота. Кто-то мог бы отнести карьерный взлет на удачные родственные связи, но, будучи наследником богатого рода дворянского происхождения, Уильям при желании мог строить карьеру не в армии, да и без особой спешки, как и все молодые люди его положения. Он мог бы вообще тратить жизнь только на праздные развлечения, но тяга к приключениям была у него в крови. И, имея гораздо больше возможностей реализовать стремления души, чем кузина, он выбрал флот, о котором мечтал с детства.
Адмирал, оставшись вдовцом, часто оставлял дочь в большой семье своего брата, да и сам души не чаял в племянниках, особенно выделяя старшего Уильяма, почти ставшего ему родным сыном, а Джулии братом. Он всегда поддерживал интерес детей к рассказам о морских походах, и более всего - о Вест-Индии: поход на Кампече с Кристофером Мингсом, битва с испанцами у Нью-Фаундленда, сражения у южных берегов Эспаньолы и стычки с морскими разбойниками.
Рассказы о кровожадных испанских головорезах пугали Джулию, а в Уильяме будили страстное желание посвятить свою судьбу военному делу. А теперь, когда с развитием торговли в западных колониях было решено покончить с поддержкой флибустьерства, потому как от пиратов стали страдать не только испанские суда, но и корабли британских, голландских, французских купцов, Уильяму выпал шанс показать себя.
Их эскадра из шести кораблей была первой, отправленной на помощь губернатору Мэдифорду, который надеялся завербовать на службу его Величества как можно больше бывших каперов. Но пираты неохотно расставались с вольной, хоть и рискованной жизнью, предпочитая уходить из Порт-Рояла к более лояльным к пиратству губернаторам голландского Кюрасау и французской Тортуги, которые продолжали продавать "патенты на грабеж".
Но это было еще полбеды: некоторые отчаянные капитаны нападали на всех без разбора, невзирая на цвет флага на грот-мачте. От таких урону было больше всего, но и совместными военными силами изловить всех было почти невозможно. К тому же они часто собирали свои корабли вместе, нападая сообща, не оставляя островным городкам и даже хорошо вооруженным судам ни малейшего шанса. Самая большая банда насчитывала десяток кораблей и несколько сотен головорезов, а за голову "адмирала" назначили награду в три тысячи фунтов. Да и испанцы обещали добавить пять тысяч песо золотом за его "железный кулак". Только вот золото мало что значило для этих людей, уже вкусивших не только легкое богатство, но и власть над чужими жизнями. Жажду риска и приключений не перебить никаким золотом - только огнем и мечом.

К тому времени как склянки пробили полдень, "Королевский сокол" шел в крутом бейдевинде на северо-запад. Стоя на полуюте, мисс Кроуфорд, прикрыв глаза, наслаждалась свежим морским ветром. Но суматоха на палубе вывела ее из привычных мечтаний и, облокотившись о перила, она пыталась найти внизу кузена, чтобы узнать, в чем дело. Уильям, впрочем, скоро сам взбежал на полуют, чтобы лучше разглядеть в подзорную трубу корабль, появившийся со стороны одного из холмистых коралловых островов, чьи туманные очертания виднелись на юго-западе. Она нетерпеливо ждала объяснений, и в конце концов не выдержала:
- Что это? Уильям, чей это корабль - неужели пираты?
Восторг в ее голосе был не слишком уместен, но Уильям и сам почувствовал нечто сродни радостному предвкушению - будто снова попал в детство, слушая рассказы дядюшки. Он тут же мысленно одернул себя, представив, как опасно будет на самом деле встретить разбойников сейчас, когда их фрегат, хоть и хорошо вооруженный тридцатью шестью пушками и дюжиной фальконетов, находится вдали от других кораблей эскадры.
- Похоже, что нет. На корабле срублены мачты! Это, кажется, бриг капитана Митчела, но он пока слишком далеко, чтобы сказать наверняка.
- О, боже! Наверняка тут замешаны пираты! Мы будем драться! - Словно не расслышав его слова, воскликнула Джулия, сильнее схватившись за перила.
Ее светлые пшеничные локоны развевались на легком ветру, глаза блестели от возбуждения. Уильям глянул на нее с укором, но промолчал, поджав губы, надеясь поскорее разрешить загадку.
Вскоре на палубе одинокого дрейфующего корабля стало заметно какое-то движение. Некоторые матросы перекрестились. Без мачт и громады парусов бриг походил на огромное корыто, корабль казался мрачным и пустым, и тем страшнее выглядел силуэт девушки в пышном бальном наряде, которая махала им белым платком, стоя на планшире. Она прошла по узкому краю борта, и сердце замирало от ожидания, что вот-вот она оступится и сорвется вниз, но пышная юбка продолжала колыхаться, и она все махала своим платочком, изящно и легко балансируя в двадцати пяти футах над зеленой пропастью.

Уильям спустился на квартердек, где несколько офицеров обсуждали с Бейли это странное явление. Было очевидно, что судно подверглось нападению, вдоль борта остались следы ударов ядер, но почему пираты не утопили корабль, а оставили дрейфовать, да еще и обрекли на мучительную голодную смерть юную пассажирку? Или ей чудом удалось спастись, спрятавшись от головорезов, но тогда зачем они срубили мачты? Бейли решил в любом случае проверить корабль, и, если он не слишком поврежден, взять на буксир.
- Думаю, вам стоит немедленно спуститься в каюту, мисс Кроуфорд, - заметил Бейли, поднявшись на полуют, чтобы лучше рассмотреть палубу брига и оценить возможный риск.
Джулия повела плечом, но ее привычная нескромность уже перестала так сильно раздражать коммодора. Напротив, иногда он ловил себя на мысли, что без женского общества, редкого для подобных путешествий, длинный путь лишен некой прелести. Пусть даже "общество" было ограничено столь дерзкой девицей.
- Вам кажется опасной эта потерявшая рассудок бедняжка?
- Мне кажется опасной неизвестность, и до тех пор, пока она не разрешится, я не хотел бы подвергать вас риску. И будьте снисходительны - потерять рассудок со страху не мудрено для юной особы.
Его забота и внимание польстили Джулии, но уходить в каюту отчаянно не хотелось. Она обратила внимание коммодора на платье девицы:
- Как странно и непрактично путешествовать в таком дорогом наряде! Я бы сказала, его оценят не на каждом балу, не говоря уж о морской поездке.
Бейли нахмурился, и Джулия, решив, что он сердится на ее непослушание, вздохнула, сказав напоследок:
- Она решительно не в себе.
К бригу отправили шлюпку. Девица продолжала посылать им знаки и махала руками, словно птица, исполняющая странный танец, а когда шлюпка с матросами достигла корабля, на его борту появилось два десятка ждавших в засаде головорезов. Решение загадки оказалось слишком простым, разочарованный Бейли, наблюдавший за недолгой неравной битвой отдал приказ, заиграла труба и давно готовые пушки дали залп. Несколько ядер упали на пустую палубу, подняв облака густого серого дыма и превратив шканцы в груду щепок. Но сотрясенный ударом бриг не остался безмолвным: подняв порты, он выстрелил по "Королевскому соколу". Часть ядер пролетели мимо, задев борта, несколько с глухим мягким звуком попали в палубу, над которой так и не натянули защитную сетку. Но они не причинили никакого вреда, словно были не отлиты из металла, а сшиты из кусков кожи. От удара эти странные ядра рассыпались облаком рыжего тумана, будто хлопающий под ногами волчий табак. От едкого дыма сразу же начинало щипать в глазах и горле. Рыжая пыль долго оседала, пачкая лица и руки чихающих без конца матросов.

Уильям, скинув сильно испачканный рыжей отравой камзол, повязал на лицо влажный платок и спустился на пушечную палубу, чтобы передать канонирам указания Бейли, но целиться в едком рыжем облаке, окутавшем корабль, было почти невозможно. Они стреляли наугад, по грохоту долетевших ядер определяя цель, и, когда редкие выстрелы с брига совсем прекратились, туман стал рассеиваться. В трюме дышать было совсем невозможно, а многие почти совсем ослепли, втирая пыль в глаза в попытке избавиться от острой боли. Всего от мягких "ядер" выбыло из строя не менее трети команды. Но нападение они отбили, к тому же сам фрегат был цел и невредим, лишь испятнан ржавыми кляксами. Но это было начало: в тот же миг, как окружающее облако позволило хоть что-то разглядеть за пределами бортов, с северной стороны показались темные очертания большого корабля, который быстро приближался к временно ослепшему "Королевскому соколу". Не ожидавшие еще одной атаки, солдаты Бейли ничего не успели предпринять, когда с фрегата бросили тяжелые цепкие крючья, и на палубу бросились вооруженные разбойники. Еще сильнее всех привело в растерянность, что перед абордажем нападающие не произвели ни одного выстрела, иначе Уильям взял бы на себя ответственность за команду канонирам стрелять, но теперь стало уже поздно. Пираты превосходили их количеством, к тому же никто из них не страдал от рассеивающейся едкой пелены, и сопротивление, которое команда коммодора Бейли оказывала разбойникам, было явно недостаточным. Матросов на пушечной палубе обезоружили и вместе с остальными уцелевшими после быстрого боя согнали наверх. Уильяма, помимо унижения, снедал страх за Джулию и ужас при виде убитых смельчаков, чьи трупы лежали на палубе. Он разглядел среди них двоих друзей, с которыми вместе проходил учения перед отплытием, и увидел тяжело раненого коммодора, который сидел, истекая кровью, у трапа на шкафут. И только потом, оценив потери среди команды, Уильям обратил внимание на захватчиков.

Некоторые пираты уже снимали с лиц повязанные для защиты от отравленной пыли платки, среди них были и негры, и индейцы, и европейцы. Понять, кто ими командует, было трудно, сразу несколько бандитов отдавали приказы своим людям: кто-то перерубил фал, лишив мачту вымпела с крестом святого Георга, другие отцепляли абордажные крючья, сбрасывали в воду трупы, приводили на верхнюю палубу оставшихся внизу моряков, и работали так слаженно, что совсем скоро на корабле, кроме бурой грязи, почти не осталось следов короткого боя. И тогда Уильям увидел кузину, которая выходила на палубу в сопровождении высокого смуглого пирата. В элегантном камзоле из тафты кораллового цвета с отделанными золотом петлями, в шляпе с плюмажем из алых страусовых перьев он издалека выделялся в толпе пиратов, хотя многие также щеголяли чересчур нарядными для боя одеждами. Уильям не сразу понял, что было странного именно в этом человеке, что казалось неправильным и цепляло взгляд, пока они с Джулией не спустились с юта. Кузина, к слову, хранила завидное спокойствие и совсем не казалась подавленной своей участью, а на ее лице даже мелькала улыбка, когда она что-то отвечала пирату. Наверняка - реакция нервного напряжения, хотя Уильям подозревал, что она со своей наивной непринужденностью вряд ли относится к их положению достаточно серьезно. Она осталась чуть поодаль, когда сопровождающий ее разбойник подошел к пленным англичанам, и теперь Уильям мог хорошо рассмотреть и искусно прикрепленные к кожаному поясу шесть пистолетов, и богато украшенные камнями ножны сабли, и защитную перчатку из вороненой стали с тонкими причудливыми посеребрёнными узорами на левой руке. И, подняв, наконец, глаза и встретившись с ним взглядом, он понял, что вызывало странную смесь ужаса и отвращения, но все же притягивало, заставляя смотреть дальше. В левой глазнице пирата, в тени полей шляпы, глянцево блестела чернота, будто зрачок, точно как в хищном акульем глазу, поглотил радужку и все глазное яблоко. Глаз казался до жути живым, он смотрел с такой же насмешкой, как второй, но хоть умом Уильям и понимал, что это невозможно, противоестественный страх первого впечатления было нелегко заглушить.

Среди захваченных моряков пронеслось: "Стальной кулак!", и тогда Уильям понял окончательно, кто перед ним, вспомнив сразу рассказы адмирала, сводки новостей с Нового Света и еще кучу историй сомнительной достоверности о главаре независимых пиратов, предводителе собственной эскадры по имени Джонатан Рид.

Тот самый Рид, лишенный руки и глаза, из-за которого Ямайской эскадре Мэдифорда потребовалась поддержка адмирала Кроуфорда и его преемника коммодора Бейли. Чей корабль по иронии судьбы или злого рока оказался захвачен Ридом, даже не успев попасть в ямайскую гавань.
Отчаяние, досада и разочарование, захватившие Уильяма, уступили место не подкрепленной ничем, но восторженной надежде. Почему-то мысль о том, что их корабль захватил не кто-нибудь, а самый разыскиваемый и опасный разбойник, внезапно обрадовала его и принесла облегчение. Им овладело предчувствие, что все можно исправить и повернуть в свою сторону, главное - не упустить момент. Да, их меньше, чем пиратов, но, в конце концов, они - солдаты Его величества! Уильям огляделся, окрыленный своей безумной идеей нанести последний удар сообща или хотя бы воодушевить остальных, но ни в ком не нашел отражения своего порыва. Рид тем временем потребовал выйти вперед офицерам и проследовать на его фрегат. Уильям выступил из группы после секундного промедления и оказался позади нескольких своих товарищей. Предпринять что-нибудь следовало немедленно, иначе потом будет поздно: если команду разделят, шансов точно не останется. Но они были безоружны под прицелом нескольких мушкетов. Пираты стояли по бокам, а Рид прямо перед ними, один, и даже без кирасы, к тому же он явно считал побежденных неопасными, и Уильям решил рискнуть. Он даже не страшился смерти - куда важнее ему казалось отстоять свою честь здесь и сейчас, во что бы то ни стало. Он верил, что если у него получится, остальные не останутся безучастными, а потеря пиратами своего "адмирала" вызовет среди них панику, которой воспользуются солдаты. Рид обернулся дать знак своим людям - и Уильям не стал медлить, уверенный, что его ждет успех. Тех нескольких мгновений, пока капитан смотрел вправо, ему как раз хватило бы, чтобы сделать несколько шагов и сбить его с ног, охрана с мушкетами не станет стрелять, рискуя попасть в Рида, а он сможет выхватить у него саблю или кинжал, ведь слева, не смотря на бутафорский "железный кулак" на месте отсутствующей руки у Рида было слабое место, да и видеть Уильяма он не мог. Точнее именно на это Уильям сделал ставку, потому что черный глаз, мерцая перламутровым сиянием, казалось, не переставал следить за ним. И он рискнул, выпрыгнув из-за спины стоящего впереди лейтенанта и рванувшись к Риду так быстро, как только возможно. Но в это мгновение он заметил позади Рида Джулию, которая все это время, несмотря на беспечный вид, следила за ним, и ужас на ее сразу же побледневшем лице, и то, как она прижала обе ладони к лицу, словно пытаясь не закричать.
Он почти достиг Рида в этот момент, уже готовый толкнуть его и вцепиться мертвой хваткой, но, еще не обернувшись, тот вдруг выставил перед собой железную перчатку, служившую ему фальшивой рукой. Пристегнутая к плечу несколькими стальными цепочками и ремешками, она оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать силу, с которой Уильям ринулся на пиратского капитана. Горло оказалось в капкане железных пальцев, собранных из острых кованых панцирей, Уильям безуспешно попробовал разжать их, перед глазами мелькали причудливые фигуры морских чудовищ, извивающихся змей и русалок с хищными оскалами, выполненные серебром на стальном доспехе. Изящные, хрупкие на вид жуткие твари, с которыми он не мог справиться, но отступать было некуда. Уильям хотел ударить коленом, повиснув на железной руке, но потерял равновесие и удар вышел смазанным, а Рид давил вниз, медленно вынуждая опуститься на дек. Он смотрел на краснеющего от невозможности вдохнуть Уильяма все с тем же насмешливым выражением, впрочем, вблизи оказалось, что это обман загорелой под палящим солнцем кожи, на самом деле в глазах у пирата читалось полное равнодушие. Он уже получил свое, легко захватив очередной корабль, и это небольшое происшествие могло бы всего лишь развлечь его, будь нападение английского офицера более удачным или обдуманным, но вышло неловко и слишком быстро.

Уильям смог вздохнуть, когда коснулся коленями гладких досок палубы, а Рид отступил на шаг.
- Повесить его, - услышал он равнодушный приказ.
Но прежде чем Уильям успел осмыслить или испугаться приговора, Джулия вскрикнула. И вместо того, чтобы благоразумно упасть без чувств, как поступила бы любая другая девица ее положения и привычек, бросилась к Риду. Уильям на мгновение подумал, что она решилась повторить его глупость, но Джулия остановилась за пару шагов перед пиратом. Так резко, будто столкнувшись с невидимой стеной, и лицо ее, побледневшее, казалось не только испуганным, но и удивленным. Уильям опустил голову, не желая видеть, как она будет унижаться перед этим чудовищем, умоляя сохранить ему жизнь. Лучше бы ее не было на палубе в этот момент...
- Но позвольте, мистер Рид... - сказала Джулия довольно твердым голосом, удивившим не только Уильяма. - За офицера Кроуфорда вы получите хороший выкуп.
Улыбка, тронувшая было губы пирата после ее обращения, мгновенно растаяла.
- О, неужели! - Воскликнул он, оборачиваясь, глядя на него по-новому. - Неужели, Кроуфорд?
- Да, сэр, - подтвердила Джулия.
- Не знал, что у старого адмирала есть еще и сын, - он хмыкнул, - а то приказал бы повесить его еще раньше.
- Зачем же вы тогда пощадили меня? - Спросила она с явным вызовом. - Теперь вам придется повесить нас обоих!
Бросив последний взгляд на Уильяма, потрясенного ее дерзкой выходкой, Рид рассмеялся.
- Вы ставите меня просто в безвыходное положение!
Джулия, сжав губы, решительно обошла его, встав рядом с Уильямом, но Рид смотрел на нее с таким искренним восхищением, что на ее бледных щеках снова расцвел румянец. Уильям в очередной раз подивился ее непосредственности, доставившей ему столько хлопот. Но, не будь он под прицелом пистолета чернокожего верзилы-палача, он повторил бы свою отважную и безумную попытку захватить капитана врасплох - он того заслуживал лишь за один подобный взгляд.
- На наших кораблях запрещено насилие над женщинами, - сказал Рид, покачав головой. - Даже над столь смелыми для своего пола. Луи, - обратился он к негру за спиной Уильяма, - проводи мистера Кроуфорда в отдельную каюту на "Лорель", - он хмыкнул, уточнив, - под камбузом.
Затем он кивнул Джулии, приглашающим жестом предлагая проследовать за ним. Она с тревогой посмотрела на Уильяма, но чернокожий Луи ощутимо толкнул того дулом мушкета, и оставалось лишь надеяться, что это расставание не будет вечным.

***

После залитого солнцем дека в трюме оказалась кромешная тьма. Но вскоре глаза привыкли к полумраку, и стало возможным различить пляшущие по доскам тени от тусклого фонаря, который больше дымил горелым салом, чем давал света. Уильям огляделся. В небольшом карцере было сыро и грязно, пахло гнилой соломой и нечистотами. Но это были мелочи по сравнению с мыслями о судьбе Джулии и позоре поражения. Он не гнал их от себя, переживая и мучаясь, но в конце концов решил, что благоразумней будет попытаться заснуть, чтобы не томиться от скуки. Если за офицерский состав пираты хотели получить выкуп, они должны направиться к ближайшему британскому острову, а до любой колонии два-три дня пути - долгого и мучительного пути в темном вонючем трюме в полном одиночестве.
Менее завидной была, пожалуй, судьба рядовых матросов, которых скорее всего просто продадут как скот на рынке рабов. Их злоключения только начинались.
Уильям чувствовал свою ответственность за постигшее всех несчастье, но молодость взяла свое, и он все же провалился в тревожный сон, из которого его выдернул грохот над головой. В открывшийся люк спрыгнул его прежний конвоир. На черном лице в полумраке сверкали белки глаз, и слишком яркими казались восточные зеленые шаровары, перевязанные на поясе алым кушаком. Он быстро окинул клетушку взглядом, подошел к Уильяму и легко поднял его на ноги.
- Пошли, - приказал он, остро блеснув ровными и белыми, словно жемчуг, зубами.
Уильям не знал, сколько прошло времени - то ли час, то ли полдня, но, с непривычки отлежав на слишком твердой постели спину, на мгновение замешкался. Негр, хмыкнув, подтолкнул его к трапу и без малейшего усилия подсадил в люк. Впереди был еще один трап, который Уильям поспешил преодолеть без посторонней помощи, но в конце концов Луи снова подтолкнул его, и они попали на пушечную палубу, где за длинным столом собралась пара дюжин подвыпивших пиратов. Все они уставились на Уильяма, который с тревогой оглядел компанию, боясь увидеть среди грязных развратных мужиков сестру или ее служанок, но их не было. Зато из камбуза то и дело бегал мальчишка, тот самый, что был выряжен в платье. Сейчас на нем были обычные обрезанные по колено холщовые штаны, бумажная заляпанная рубашка, но на голове потехи ради оставили пышный парик с завитыми локонами нежного персикового оттенка.
- Это что? - Кто-то из банды заржал. - Луи, на кой хрен ты его притащил?
- Джо, кажись, решил его вздернуть после ужина.
- А выкуп? - Встрепенулся сухощавый старик с болтающимся на шее окуляром, - если это и впрямь сынок того самого адмирала...
Сидевший рядом громила легонько пихнул его плечом.
- Если это сынок того самого адмирала, его как раз и следует вздернуть! - И для пущего эффекта он хлопнул кулаком по столу.
Уильям, с ненавистью и отвращением глядевший на компанию, о судьбе своей слушал с поистине завидной выдержкой. Конечно, ему было небезразлично, что его вот-вот собираются повесить, но куда больше занимала мысль как можно дороже продать свою жизнь и испортить пиратам черное веселье.
- Я слышал, что люди вашего рода не отличаются приличиями... - начал Уильям, но что-то в его голосе вдруг вызвало у компании приступ хохота.
Он невозмутимо продолжил еще громче:
- Но даже испанские собаки не казнят узников на голодный желудок!
Тут уж даже пьяный в стельку мичман отлепил со скамьи голову, а скромно сидящий на бочонке в углу монах в сутане доминиканского ордена благостно кивнул:
- Воистину! Даже ведьме дадут чашку вина и кусок хлеба с медом, если только дьявол не успеет забрать ее гнилую душу до очищения на кемадеро.
Сидевший с краю грузный бородатый моряк, в чьих толстых ушах под короткими черными волосами сверкали разноцветные камни, подвинулся, освободив рядом достаточно места.
- Раз такое дело, докажем господину офицеру его Величества, что испанским собакам далеко до честных пиратов! Окажите любезность, мистер Кроуфорд, - он похлопал по скамейке.
Уильям снисходительно кивнул и сел за стол, обратив на себя внимание всех пиратов и спокойно встречая их взгляды, часто полные ехидного любопытства.
- Эй, Златовласка! - Крикнул мальчишке в парике моряк по другую сторону от Уильяма. - А ну, поживей, тарелку нашему гостю!
Перед Уильямом тут же поставили глиняную посудину и чашку, пират с одной стороны налил из кувшина грог, а другой подвинул к нему медное блюдо с жареным на вертеле поросенком, свежими овощами и ягодами. Даже если забыть о мучившем Уильяма голоде, такой еды он не видел уже несколько недель, с самого отплытия из Старого света - лучшими блюдами на королевском фрегате были пересоленное мясо, квашеная капуста и протухшие яйца. Он уже потянулся было за помидором, но задержал руку, высматривая вилку или хотя бы нож.
Столовыми приборами до появления за столом гостя никто не озаботился, все отрывали куски мяса руками, но Уильям решил подождать и взял чашку.
Горячий сладкий напиток обжег горло и приятным теплом согрел желудок. Он поставил чашку на стол, жестом давая понять, что не против повторить, но мяса так и не взял.
- О, Боже! - Воскликнул пират с серьгами, заметив недовольное замешательство гостя. - Мы не подали приборы господину офицеру! Эй, Златовласка!
Мальчишка тут же принес еще одну глиняную миску.
- Да нет же, дурень, вилку тащи!
- Чо такое?
Пират отмахнулся, потом с силой ударил кулаком по столу, прерывая гомон и смех.
- Господа! - нарочито вежливо обратился он к притихшей компании. - Нет ли у кого-нибудь из вас запасной вилки для нашего высокочте... высочти.. для нашего дорогого гостя, а то он не может откушать. А вешать его голодного мы права не имеем!
От оглушительного хохота снова едва не заложило уши. Уильям, по-прежнему полный собственного достоинства, ожидал вилку, чем изрядно веселил компанию. На самом деле он бы уже взял мясо и руками, но надеялся потянуть время до того, как подвернется удачная возможность получить нож или что-нибудь еще. Пират, подливавший ему грог, снова наполнил чашку. Незаметно подошедший монах достал из складок черной сутаны серебряную вилку с эмалью изящной работы испанских мастеров, но, прежде чем протянуть гостю, помедлил, критично посмотрел на нее, плюнул и протер зубцы пальцами. Уильям сдержано поблагодарил монаха кивком головы. Все снова замолкли, глядя в тишине, как он тянется к поросенку и пытается отковырнуть тонкой вилочкой кусок сочного прожаренного мяса. Без ножа сделать это было не так-то просто, и через полминуты зачарованного ожидания зрители притомились. Горячий напиток тем временем с новой силой ударил в голову, Уильяму стало казаться, что все-таки голод может и подождать, а такой возможности вытащить из-за пояса сидевшего вплотную к нему пирата катлас может больше не представиться. Окинув взглядом исподлобья компанию, правой рукой он незаметно залез под стол, наощупь пробираясь к боку соседа. Но тот снова подлил ему выпивку, и, почти достигнув цели, Уильям вытащил руку, опрокинул в себя полчашки и одним движением схватил саблю. Потом резко вскочил, перешагивая скамью - и с удивлением почувствовал, что грог на голодный желудок хоть и добавляет необдуманной решимости, но совсем не увеличивает силы и умений. Зато удача любит смельчаков - пираты мало того, что не набросились на него всей компанией, а снова оглушили гоготом.
В другой раз такое несерьезное отношение к себе Уильяма могло бы задеть, но сейчас его занимали вещи важнее - трап наверх находился по другую сторону стола и пройти к нему можно было только мимо разбойников по узкому проходу между скамьями и ящиками с ядрами.
- Эй, только не порежься, сынок, - добродушно сказал ему моряк с серьгами. - Это не ножик для мяса!
- Да-да, возьми лучше мой, - помахал разделочным буканьерским ножом другой пират, а потом ловким броском вогнал его в доску недалеко от головы Уильяма.
- Но-но, полегче, Джо хотел его повесить, а не зарезать!
- Если бы я это забыл, я бы не промахнулся, Луи, ты за кого меня принимаешь?
- Скажи это тем испанским курочкам, которых поутру пришлось скинуть на корм рыбам вместо выкупа, - встрял старик с окуляром.
- Что?! Так значит, я виноват, что Пит решил с ними позабавиться, а потом забыл запереть ведьм в каюте?
- Но я же не мог отказать страдающим от одиночества дамам!
Упомянутый Пит вскочил, едва не опрокинув скамью, а Уильям, недолго думая и подбадриваемый ромом, неожиданно для всех прыгнул на стол и, пригибаясь под досками потолка, побежал прямо по блюдам и чашкам, поскальзываясь на овощах и уворачиваясь от жирных рук. Впрочем, никто явно не беспокоился за судьбу пленника, иначе так просто сбежать с пушечной палубы ему бы не дали.







 

@темы: ориджинал, слэш

Comments

[inspector-slash]

***

Мелодичный смех за дверью заставил Уильяма замереть на месте. Он хотел ворваться в каюту, но на секунду остановился, прислушиваясь. Это была Джулия. Ему стало не по себе от мысли, что сестра наедине с грязным разбойником, но вскоре снова раздался смех, а после паузы заиграла арфа.
Тут же с лестницы раздались шаги, Уильям выставил саблю, но опустил ее, когда увидел монаха. Тот запыхался и вытер пот со лба пелериной.
- О, ты еще жив, сын мой. Слава Господу!
- Они послали за мной вас? - Удивился Уильям.
- А кто еще сможет позаботиться о твой душе, если не святой отец?
- Как предусмотрительно! Но я не католик.
- Все мы ходим под одним Господом, - пожал плечами монах, проявив небывалую терпимость к еретику-протестанту.
Тем временем он подошел к Уильяму и прислушался к шуму за дверью.
- Убери катлас, сынок, - мягко повторил он, - от греха подальше. Да и толку тебе от него не будет.
Потом тихонько постучал. Уильям, сомневаясь, сильнее сжал эфес. Ромовый дурман в голове немного рассеялся, он страшился того, что мог увидеть, боялся представить Джулию в лапах безжалостного пирата.
И когда монах открыл дверь, Уильям аккуратно оттолкнул его, бросаясь внутрь, чтобы, наконец, разрешить все тревоги и, возможно, отдать жизнь за честь сестры.
Джулия сидела у арфы, перебирая струны, и вскочила, радостно вскрикнув при виде него. Мгновение потребовалось Уильяму, чтобы заметить, что платье ее было в полном порядке, а сама она жива, здорова и вполне довольна жизнью.
- О, вот и вы! - Поприветствовал его Рид, даже не удосужившись спустить ноги со стола, удобно расположившись в обитом парчой и украшенном резьбой кресле.
Впрочем, радушно улыбаясь гостям, он показался совсем другим человеком, чем был на палубе во время захвата корабля. Черная мерцающая бездна вместо глаза была накрыта повязкой, что делало его лицо намного приятнее, к тому же роскошный интерьер каюты, служившей ему кабинетом, мешал воспринимать капитана как обычного невежественного разбойника.
Обстановка была поистине королевской - мягкий ковер с восточным узором, шелковые и меховые покрывала на диванах, блики ламп на серебряной посуде, украшенная лентами арфа и наряженный пажом мальчишка за креслом Рида, должно быть, близнец того, что бегал на нижней палубе среди команды в пышном медноволосом парике.
Судно немного накренилось на волнах, Уильям переступил, по-прежнему крепко сжимая саблю.
- Как вовремя вы подоспели... - Рид засомневался, красноречиво посмотрев на его ботинки и явно уже оценив количество выпитого грога. - Пожалуй, даже сможете оценить вино и виски, которые адмирал передал губернатору Ямайки. Мисс Кроуфорд не даст соврать, его стоит попробовать.
Джулия улыбнулась, не решаясь подойти к нему, и Уильям заметил, что щеки у нее действительно раскраснелись и взгляд потерял ясность. Ему стало неловко, но что он мог сделать, запертый в трюме, пока недостаток скромности позволил Риду поить сестру дядюшкиным вином? Рид дал знак стоявшему за его креслом мальчишке-слуге, который подошел к ней и предложил проводить до каюты, где уже расположились две ее горничные. Она легко поклонилась, и вышла, бросив пристальный взгляд на кузена, будто давая понять, что ей есть что ему сказать.
Уильям вздохнул с облегчением, ему было куда спокойнее теперь, когда она, хоть и не рядом, зато была в сравнительной безопасности и подальше от капитана. К тому же слишком заметно было, насколько Джулия очарована галантным обращением Рида. Такая резкая перемена настроения раздражала и расстраивала Уильяма, ему больше по душе была ее прежняя удивительная твердость характера по отношению к пиратам.
Рид разлил вино по кубкам. Монах не стал долго ждать, с удовольствием оценив адмиральское вино, несколько ящиков которого сэр Кроуфорд специально заказывал из Франции - слать отечественное вино он бы не решился, отправив вместо него виски.
Не готовый к такому обхождению, Уильям решил, что над ним просто насмехаются. Он сунул катлас за ремень и взял кубок, но так резко, что пролил часть на красную столешницу бразильского дерева.
- А теперь вы решили меня напоить, прежде чем повесить! Как гуманно!
- Тебе не угодишь, сын мой, - миролюбиво заметил монах.
- Повесить? - Удивился Рид. - На ночь глядя? А вы уже покаялись?
Уильям залпом осушил кубок. Вино оказалось отменным.
- Нет, но как раз собирался.
- Тогда не буду мешать, - Рид уселся обратно на свое кресло, стальная рука неловко стукнула по столу. - Вперед, - кивнул он, - не смущайтесь, поведайте о своих грехах.
Аромат сухого вина растворялся в крови, незаметно лишая прежней уверенности. Уильям вспомнил надежду, которая вдохновила его на покушение утром, и почувствовал себя глупцом, вполне заслуживающим насмешек и капитана, и его команды.
Нелепость попытки пробраться в каюту капитана с саблей за поясом стала еще очевиднее. Он вытащил из-за ремня пиратскую саблю и бросил ее Риду под ноги,
- Черт возьми... я шел сюда, чтобы убить вас.
- Учиться проигрывать никогда не поздно. Но полноте, Кроуфорд, я уверен, у вас еще будет возможность показать себя.
Ульям усмехнулся, но Рид и не думал шутить.
- А может и нет, - добавил он в ответ на сомнения Уильяма, слишком явно написанные на его лице. - В любом случае, вы здесь не за этим: я должен принести извинения. Я чуть было не повесил вас, но знай я сразу, что вы родственник адмирала... Хоть и не сын, не так ли? Я бы поступил иначе.
- Не вижу причин для особого расположения, - сказал Уильям, вспомнив о горестной судьбе своих товарищей. - К тому же днем оказаться сыном сэра Кроуфорда, кажется, было еще более некстати, чем совершить на вас неудачное покушение.
- Я передумал, - просто объяснил Рид. - Кстати, вы ужинали? Или мою гостеприимную команду хватило только на грог?
- Они не виноваты, я слишком спешил к вам.
- Похвальное рвение. Присоединяйтесь.
Рид жестом пригласил его к столу, где монах, уже заметно захваченный сытой сонливостью, задумался над пряным десертом.
- Я предпочел бы разделить ужин со своей командой, - Уильям не надеялся, но попытаться стоило.
Надежда не оправдалась:
- У вас больше нет команды. Впрочем, через пару дней, если мы сговоримся с Мэдифордом о выкупе, вы снова встретитесь. А пока я бы на вашем месте не спешил в трюм - ведь оттуда вам сложнее будет заботиться о судьбе дорогой кузины.
Довод был весомым, впрочем, Уильям так долго откладывал ужин, что сопротивляться дальше было бессмысленно. На столе капитана было то же самое, что и на общем столе экипажа, разве что посуда была серебряной, да разведенному рому Рид предпочитал шотландский виски.

После сытного ужина Уильям стал смотреть на свое положение взглядом философа, хоть и боялся допустить в своих размышлениях малодушие, свойственное чересчур позитивному восприятию. Но, кроме всего прочего, Рид был интересным собеседником, и если бы Уильяма не разморило от смеси грога, вина и виски, он смог бы оценить его по достоинству. К сожалению, такой возможности у него не было, а когда Уильям открыл глаза и обнаружил себя вполне комфортно отдохнувшим на диване в богато обставленной каюте, он не сразу вспомнил предыдущий вечер. Проснулся он от петушиного крика, такого пронзительного и громкого, что мутный похмельный сон развеялся в одно мгновение. Солнце из окон заливало каюту ярким светом, мягкие золотистые блики играли на полированном дереве резных кресел, посуде и расшитых галунами покрывалах, одним из которых Уильям был накрыт до подбородка. Он вскочил, оглядываясь, и обнаружил у двери терпеливо ожидавшего его пробуждения мальчишку. Но от резкого движения голова тут же отозвалась тупой болью. Слуга, окинув его любопытным взглядом, молча подал кувшин с водой, подвинул ближе к краю стола блюдо с хлебом и сладостями. В нос ударило густым ароматом шоколада в чашке. Уильяма замутило, он покачал головой, мечтая разве что освежиться, и встал, направляясь на палубу.
Он вспомнил себя в детстве, когда первый раз совершал с дядей морское путешествие из Плимута. Разразилась буря, корабль качало, палубу то и дело заливали холодные брызги. Но вместо того, чтобы дать отлежаться в гамаке в кают-компании, дядя заставил его стоять на шкафуте рядом с собой. Под злым дождем и соленым ветром от слабости и тошноты не осталось следа, и с тех пор Уильяма ни разу не мучила морская болезнь. К похмельному недомоганию, так на нее похожему, он был не готов и страшно корил себя за прошедший вечер. Он даже не мог вспомнить, о чем они говорили с Ридом! Монах клевал носом, изредка разбавляя беседу фразами на латыни - часто невпопад, капитан больше слушал и задавал вопросы, угощая вином и виски. Уильям чувствовал нарастающую тревогу наравне с раздражением. Он вспомнил - Рид расспрашивал его об адмирале, и теперь надеялся, что не рассказал ничего лишнего, но злился на себя за излишнюю откровенность, которую наверняка допустил в пьяной беседе. Он слишком восхищался сэром Кроуфордом, чтобы умалять или скрывать его достоинства, к тому же Рид был настолько благодарным слушателем, любому бы польстило такое внимание. Но теперь Уильям был трезв и в полной мере осознавал свою очередную глупость. А еще смел стыдить Джулию за то, что позволила напоить себя!
Только Уильям о ней вспомнил, Джулия появилась на пороге, войдя без стука. Она подбежала, обняв его.
- Ох, Уильям! Я устала ждать, пока ты проснешься.
Косые лучи из окон действительно указывали, что солнце стояло довольно высоко.
- Ты разве не слышал? - Ответила она на его растерянный вид. - Уже полчаса после полудня. Ты себе не представляешь, что ты пропустил!
Она оглянулась на слугу, который тут же поклонился и вышел.
- Они захватили еще одно судно! - Она все же понизила голос, потом показала в окно. - Испанский фрегат, вон посмотри. Испанцы сдались, не сделав и единого выстрела.
Уильям подбежал к окну, на горизонте маячила маленькая точка.

[inspector-slash]

- Но... корабль уплывает?
- Да. Капитан Рид оставил всех в живых, получив выкуп, представляешь?
- Неслыханное благородство, - мрачно заметил Уильям.
- Ты напрасно иронизируешь, дорогой брат, - уже не так восторженно сказала Джулия. - Тем более сейчас, благополучно избежав общества трюмовых крыс.
- А ты, милая Джулия, - отозвался Уильям, - переоцениваешь благородство обыкновенного разбойника и вора. Он обходится с тобой так учтиво только в надежде на хороший выкуп.
- И пусть, - сказала она, добавив негромко: - хотя, думаю, не только поэтому.
- А судьба убитых солдатов и тех, кого ждет невольничий плен на рудниках и плантациях, не кажется слишком ужасной, не так ли?
- Они смогут отработать свою свободу!
- Если выживут.
- Его величество отправляет на работу в колонии осужденных, захваченных пленных и рабов из диких племен, они для короля такой же товар, как наши солдаты - для пиратов.
Уильям пристально посмотрел на нее, вдруг остро жалея дядю и радуясь, что он не слышит подобных речей своей дочери.
- Мне кажется... ты слишком очарована Джо Ридом. Неужели ему хватило всего лишь вечера, чтобы покорить твое сердце?
Она улыбнулась, не стыдливо или мечтательно, как девица, застигнутая врасплох в своих мечтаниях, а непринужденной улыбкой человека, которому не о чем жалеть.
Как ни горько было это признавать, но сэр Кроуфорд заблуждался, полагая, что это вынужденное путешествие научит ее быть сдержанней, и еще более ошибся, излишне надеясь на положительное влияние Уильяма. Уильям уже давно сомневался, что способен преуспеть там, где отец потерпел поражение, то есть хоть как-то повлиять на испорченную натуру кузины, которая стала еще сильнее открываться с неожиданной стороны после захвата пиратами.
- В самом деле, Уильям! - Она все же рассмеялась, подтверждая его опасения. – По-твоему, этого мало? К тому же я была на палубе утром и могла видеть работу его команды. И даже разговаривала... с одним из моряков. - Она запнулась, но быстро продолжила, а на щеках появился легкий румянец. - Ты знаешь, почему его так называют? "Стальной кулак"?
- Мне казалось это очевидным, но Джулия! Ты разговаривала с этими людьми? Как ты только посмела!
- Я... он сам подошел, жуткий человек, урод. Я бы спустилась, но было поздно, он заговорил. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться, так стало невмоготу от его вида. Ты сам поймешь, если увидишь, он заведует склянками. Он не сделал мне ничего дурного, теперь я даже не содрогаюсь от мысли снова его встретить.
- И все же ты не должна более выходить на палубу, Джулия, достаточно вчерашней безумной выходки, - твердо сказал он и, прежде чем она успела ответить, добавил: - Да, я помню, что это спасло мне жизнь, но за твои проступки перед сэром Кроуфордом отвечаю тоже я.
Она недовольно сжала губы, как будто напоминание об отце больше ожесточило, чем заставило опомниться.
- Мне очень жаль, Уильям. Я бы предпочла сама нести за себя ответственность, и поверь, не я одна была бы счастлива, будь у сэра Кроуфорда не дочь, а сын, о котором он всегда мечтал. Такой, как ты, или точнее... будь ты его сыном.
Она отвернулась, сказав это, оставив Уильяма в полной растерянности от столь неожиданного заявления. Он хотел бы сказать, что это не так, но не мог. Дядя действительно возлагал на него большие надежды, куда большие, чем стоили его забот. Только Уильям никогда не подозревал, что чувствует кузина, и вообще, что ее как-то трогают честолюбивые желания адмирала.
И вдруг еще одна мысль заставила его ужаснуться.
- Ты считаешь, раз господь не дал адмиралу сына, то и дочь ему не нужна? И твои мечты о разбойниках и приключениях, которые так кстати осуществились, были всего лишь желанием досадить отцу? Джулия! Это и есть истинная причина твоего интереса к капитану Риду?
Она повела плечами и обернулась.
- О, нет, - она снова улыбнулась, но теперь Уильям заметил что-то новое в ее взгляде.
Договорить они не успели, потому что дверь в каюту распахнулась и несколько матросов внесли небольшой, но, видимо, достаточно тяжелый сундук с медными углами. Следом вошел Рид, на ходу снимая шляпу и бросая ее на стол рядом с сундуком. Он приоткрыл сундук, едва взглянув внутрь, потом уселся в свое кресло, привычно закинув ноги в сапогах на стол. Тогда только он заметил своих пленников и широко улыбнулся, будучи явно в отличном настроении.
- О, Кроуфорды! - Поприветствовал он их. - Прощу прощения, но мне понадобился кабинет. К тому же сидеть в такой чудесный день в каюте вредно и скучно, вы оба и так достаточно бледны для наших широт. Да и похмелье пройдет куда легче на свежем воздухе, - добавил он, глядя на Уильяма.
Джулия легко поклонилась, довольная, что снова сможет побыть на палубе вопреки запрету брата, а Уильям не заставил просить себя дважды.
Он не избегал капитана, но, если бы не кузина, предпочел бы проводить больше времени внизу. А следующим вечером Рид сам обратился к нему, заметив их на привычном месте у гакаборта. Он расположился под грот-мачтой, в тени белой громады парусов, на бочонке перед ним была разложена карта, письменные принадлежности и судовой дневник, который он вскоре убрал в сундук.
- Вы не слишком скучаете? - Поинтересовался он неожиданно. - Нет ничего тоскливее ожидания.
Уильям оценил про себя степень скуки капитана, раз уж тот решил пообщаться со своими пленниками, и пожал плечами.
- Вас можно понять, - заметил он. - Ни одного ограбленного корабля за весь день.
Рид посмотрел на него с интересом.
- Так вы жалеете вчерашних испанцев? Или ваше негодование вызвано нападением только на английских моряков?
- Не только. Но вы нападаете на своих соотечественников и отпускаете испанский корабль - я бы назвал это предательством, будь вас хоть какое-то понятие о чести.
- Это был не просто испанец - а мой давний друг, с которым у нас был уговор. Мы встречаемся здесь каждые три месяца. Вы видели подаренный сундук? Неужели, по-вашему, такой мелочи хватило бы в качестве выкупа за всю команду и отличный корабль?
Уильям подумал, что будь сундук набит драгоценными камнями и жемчугом, этого было бы мало. Но Рид не спешил раскрывать загадку.
- И потом, - добавил капитан, - давайте начистоту. Англичане выдают разрешения нападать на испанцев, испанцы позволяют нападать на французов, голландцы не откажутся от награбленного, будь оно хоть из преисподней. И все надеются, что если уж сами не могут начать войну, то пусть противники понесут убытки по чужой вине. Тайная война против всех, по-вашему, это достойные понятия чести, Кроуфорд? Я не делаю ни для кого уступок, мне не нужны свидетельства, на кого нападать, а на кого - нет. Поэтому вряд ли можно называть предателем того, кто сам себе хозяин.
- Грабеж, пусть и независимо от национальности, все равно остается грабежом. Бесчестным и низким занятием.
- Золото, жемчуг, меха, какао и сахар, добытые рабским трудом на завоеванных колонистами землях - вы грабите их, а я вас. Скажем, так - я регулирую торговлю. И в отличии от "порядочных" каперов, мне нет никакой выгоды нападать на мирные поселения фермеров чужих колоний и запугивать бедных людей ради веселья.
Уильям пристально смотрел на Рида, на его жесткое, но выразительное лицо, и не видел на нем ни бахвальства, ни гордости своими деяниями. Тот говорил правду, но, как известно, у каждого она своя. Согласиться с ним Уильям не мог.
- Уверен, веселья вам и без того хватает.
- О, несомненно, - Рид усмехнулся. - Но, повторюсь, вечера в море порой бывают на удивление тихими и долгими. Иначе я не стал бы утомлять вас с мисс Кроуфорд своим обществом.
Уильям помнил фразу Джулии, которую сначала пропустил мимо ушей - о причине любезного обращения к ним Рида, кроме будущего выкупа. Уильям внимательно посмотрел на него: зажав трубку в зубах и поддерживая ее стальным кулаком, он набивал ее душистым табаком с берегов Маракайбо, который нашел кроме всего прочего в сундуке испанцев.
- Наверняка, у вас есть для этого свои причины, кроме желания развлечь нас, - заметил Уильям.
- Какие? - Обернулся Рид.
- Откуда мне знать извращенный ход ваших мыслей! Услышать что-то о войсках и адмирале?
- Нет, - Рид отмахнулся, - вы достаточно рассказали мне об этом вчера.
- Тогда, - Уильям заметил, что щеки против его воли потеплели, и ответил жестче, чем собирался: - может вам кажется забавным внушать нам свои идеи о благородстве честных пиратов, к которым вы себя, без сомнения, причисляете - но тогда вы зря теряете время.
Рид посмотрел на него поверх трубки, улыбаясь.
- Мисс Джулии не пришлось ничего внушать, напротив, флибустьерство представляется ей излишне романтичным. Сэр Кроуфорд, пожалуй, рассказывал ей не те сказки. А в вас, Уильям, слишком сильно говорит преданность королю и адмиралу, чтобы мыслить здраво. Но время это исправит, если только вас не подведет очередная глупая идея самопожертвования или бессмысленного сопротивления.
Обращение по имени звучало странно по-отечески, и задело Уильяма против воли.
- Должно быть, вам просто доставляет удовольствие оскорблять меня, рассуждая о глупости моих убеждений, - сказал он наконец. - Ваше право развлекаться как угодно, но не за мой счет. Можете поверить на слово - я не сделаю больше попыток, которые развеселят вас подобным образом.
Рид покачал головой.
- Конечно, да вам и не придется - уже через день вы будете на Ямайке.
Рид показал на испанскую карту, не слишком новую - и, возможно, уже устаревшую, но искусно выполненную. Кое-где виднелись пометки с исправленными названиями новых колоний и государств, которым они принадлежали, а коготь стального пальца указал на Пойнт-Кагуэй. Затем он ушел вниз и влево, указав координаты их нынешнего местоположения.
Уильям удивился, они ушли далеко на запад, сделав порядочный крюк, но сильнее впечатлила скорость - всего за два дня пройти такое расстояние было почти немыслимым.

[inspector-slash]

- Конечно, мы могли бы прибыть туда раньше, но у меня здесь была назначена встреча, которую вы приняли за грабеж. И, хоть вы и считаете испанцев кровожадными и трусливыми дикарями, дон Гарсия Кантос, в свое время оказавшись на моем корабле в положении гораздо хуже вашего, мало того, что остался жив, еще и получил свободу.
Уильям вспомнил слухи об отпущенном пиратами испанце, которые представляли его не то героем, не то хитрым смельчаком, но точную причину великодушия разбойников никто не знал.
- Он отыграл у меня свой корабль, - Рид рассмеялся, вспоминая, - и даже часть приза.
- Вы вернули корабль, проиграв его в карты? - Удивился еще больше Уильям. До этого момента Рид казался ему куда более сдержанным в человеческих слабостях.
- Нет, конечно. Азартные игры доступны только на берегу - в море за карты и кости казнят еще серьезнее, чем за жестокость к милым дамам. Зато есть шахматы, правда, их мало кто ценит.
Представить головорезов Рида, в задумчивости застывших над шахматной доской, оказалось еще сложнее.
- Настолько мало, - продолжил Рид, - что иной раз не жаль поставить на кон корабль в игре с достойным соперником. Кстати, как насчет составить мне партию?
- Вы вернете корабль и свободу всем нашим солдатам? - Уильям подошел к столу и взял с доски пешку. - А с кем вы сторгуетесь, чтобы вернуть жизни убитых, если я выиграю?
- Для начала я бы не стал делать ставки, тем более слишком высокие, - Рид жестом пригласил Уильяма сесть. - Вдруг вы никудышный игрок, и мы только зря потеряем время.
Уильям поставил пешку на место.
- А я бы рискнул - играть с вами просто так мне не позволит совесть, да и времени у вас чересчур много, - Уильям усмехнулся, - особенно долгими тихими вечерами. Но мне все равно не на что играть, если только вам не нужна моя сорочка, - Уильям поправил оборки на рукавах, - которую давно пора сменить, камзол или сатиновые панталоны.
- Да, ставки бы вышли не равноценными, - согласился Рид, - но, боюсь, кроме гардероба вам есть еще что терять.
Уильям задумался на секунду и, не вспомнив за собой ничего ценного, с чем было бы жаль расстаться, все же сел напротив.
- А вы заметили, какой живой интерес мисс Джулия проявляет к мореплаванию? - Вдруг спросил Рид. - Ее как будто привлекает наш образ жизни. Редкая женщина так легко и отважно перенесла бы плен после захвата корабля. Будь она мужчиной...
- Не понимаю, к чему вы клоните, - перебил Уильям, нахмурившись.
- Такое чувство, будто бедная пташка всю жизнь томилась в слишком тесной клетке, - продолжил Рид, как ни в чем не бывало, - и первый раз почуяла свежий ветер. А ведь здесь другие законы, Кроуфорд. У нас, в отличие от кораблей королевского флота, все равны - и негры, и китайцы и европейцы. И женщины, коли у них найдется достаточно мужества, как, к примеру, у вашей кузины. Но, - он поднял ладонь в примирительном жесте, - я готов оставить за вами право решать ее судьбу. Хотя это и не слишком справедливо, ведь на самом деле ей не нужно ваше разрешение.
- Я отвечаю за нее перед ее отцом, - Уильям проговорил это, не веря до конца, что Рид на такое способен.
- Вот из уважения к старику адмиралу я и даю вам такой шанс.
Джулия, стоявшая на полуюте, миниатюрная рядом с огромным чернокожим Луи, была для Рида всего лишь диковинной птицей или зверушкой для украшения обстановки, вроде тропического попугая или мартышки. Уильям побледнел от мысли, какой позор придется испытать адмиралу, что Риду, видимо, казалось весьма забавным.
- Вы не посмеете оставить ее на корабле, - сказал он.
Рид равнодушно пожал плечами.
- Зачем мне идти против воли настырной девицы - к тому же команда совсем не возражает. Джулия всех очаровала. Так что, готовы сделать ставку?
- ...играть на ее свободу?
- Наоборот - на ее свободу ставлю я, - поправил Рид.
- Мне надо подумать.
- Только не слишком долго - завтра она решит за себя сама. А вы отправитесь к благословенным берегам королевской колонии. Мы будем у Порт-Рояла к полудню.
- Вы всерьез надеетесь, что она останется здесь по собственной воле?
Рид кивнул в сторону кормы. Джулия смотрела в подзорную трубу с палубы полуюта, на голову от палящего солнца она повязала пурпурный шелковый шарф, но не как подобает в обществе, а соорудив из него тюрбан, из которого на спину падали волны распущенных локонов. Она переоделась в платье испанского кроя, черное кружево рукавов и лифа делало не тронутую загаром кожу еще белее, Уильям не мог не заметить, что, хоть это и выглядело дико, было в ее образе что-то на удивление гармоничное.
- Зачем вам девчонка? Позлить адмирала? Забавы ради?
- Излишняя любезность к желаниям дамы? - Подсказал Рид.
- Это кажется смешным? - Вопросом на вопрос парировал Уильям.
- Меня умиляет ваша склонность к морализаторству. Еще догадки? У меня есть свои планы, Кроуфорд, это правда. Вы будете играть?
Он постучал стальным когтем по доске. Уильям посмотрел на белую пешку Рида и, решившись окончательно, пошел конем.
Минут через пять Рид поставил ему мат. Уильям побледнел.
- Этого достаточно для разминки? - Поинтересовался Рид. - Или вы действительно играете настолько скромно?
Он бросил свою фетровую шляпу на бочонок рядом и снял с глаза черную повязку, вытерев лоб тыльной стороной ладони. В обычном жесте неожиданно оказалось столько простого и человеческого, что вместо ожидаемого отвращения при виде уродства, Уильям ощутил что-то сродни сочувствию. Бисер влаги на висках, тонкий шрам, светлый на обожжённой солнцем коже, пересекающий переносицу и левое веко над черным глазом; за образом опасного предводителя морской армии разбойников, Уильям увидел обычного человека, к тому же увечного, несмотря на стальную конструкцию, украшенную причудливыми существами, и огромную черную жемчужину в глазнице.
Первую из трех партий он выиграл, спокойно обдумывая каждый ход, но второй раз ошибся - и Рид сравнял счет. Уильяма страшно нервировал хранитель склянок, каждые полчаса кричавший время. Вот и сейчас - восемь петушиных криков прямо над ухом любого выведут из равновесия.
- Черт побери, повесьте колокол! - В сердцах бросил он, потеряв сначала ферзя, а затем и короля. - В конце концов, так будет даже удобнее считать часы. Хотя о чем я говорю - вам, верно, в радость видеть вокруг себя столько уродцев!
Рид добродушно улыбнулся, списав Уильяму этот выпад на неудачную игру.
- А вашей кузине слюнявый Берти понравился. Где ваше милосердие, Кроуфорд? Бедняга раньше служил при дворе, а потом оказался не у дел, старый, больной и несчастный. И не стоит смотреть на внешность - я нисколько не считаю его в чем-то неполноценным.
Он махнул рукой упомянутому Берти, и сгорбленный старик, впрочем, достаточно подвижный и ловкий, мигом спустился на квартердек.
Уильям едва сдержался, чтобы не скривиться - до того отвратительное зрелище представлял урод: с раздвоенной нижней губы, низко отвисающей над подбородком без конца капала слюна, лоб пересекал огромный выпуклый шрам синюшного оттенка, будто природа специально наградила его гребнем в дополнение к таланту копировать петушиный крик.
- Представляешь, Берти, этот юный офицер считает, что ты несчастен.
- Ха! - Плюнул Берти. - Смотря что считать мерилом счастья. А я был бы не рад его судьбе, Джо.
- Он молод и хорош собой, - сказал ему Рид. - Наверно, он считает это достоинством. А ты - старый слюнявый урод.
- Я не ропщу на судьбу, - он вытер рукавом губу, размазав влагу по щеке, и свысока посмотрел на Уильяма, который уже давно пожалел о своих словах.
- И портовые девки не считают меня уродом, а любовь дам для меня куда важнее мнения мистера офицера, уж простите.
Он вычурно откланялся, оскалившись напоследок.
- Вот видите, я тоже могу поучить вас морали: не стоит судить по внешности, - Рид снова надел шляпу, полуденное солнце припекало все сильнее. - Особенно, если уродами людей делает страсть к гротеску и развлечениям, а не молот природы.
- Я был не прав, - признал Уильям. - Но глядя на вас, могу сказать, что ваши грабежи и убийства не прошли бесследно для наружности.
- Конечно, - легко согласился Рид, вставая. - Бесследно ничего не проходит.

[inspector-slash]

К последней игре они вернулись только на следующее утро. На горизонте уже виднелась береговая дымка, до Ямайки оставалось несколько часов. К "Лорели" на условленных координатах ночью присоединились три корабля. В одном из них Уильям узнал еще один бывший адмиральский фрегат, в отличном состоянии, видимо, захваченный с помощью хитрости и мешков с едким порошком.
Джулия, взволнованная больше обычного, забралась на полубак для лучшего обзора. И вела себя так, будто всю жизнь только и путешествовала на захваченных кораблях в качестве почетной гостьи. Рид, по-прежнему поражавший любезностью, да и вся команда почти не обращали на нее внимания. Но Уильям удивлялся, как может она надеяться, что так будет и впредь, если она останется на корабле в роли бесполезного украшения или символичной морской девы на носу корабля. Неужто она не замечала, как заляпаны нечистотами золоченые узоры под форштевнем?
Пробило два "петуха", когда Уильям, настроенный на долгую игру, сел под мачтой напротив Рида. Он тщательно обдумывал каждый ход, но то ли до этого Рид играл в полсилы или нарочно откладывал разочарование своего пленника, Уильям проиграл. Ход мыслей капитана был совершенно ему непонятен - он будто просчитывал на дюжину ходов вперед, тогда как Уильям больше рассчитывал на интуицию.
- Боюсь, на месте дона Гарсии вы бы не выжили, - резюмировал Рид, явно разочарованный. - Зато мисс Кроуфорд наверняка обрадуется.
Уильям вскочил на ноги.
- Да, шахматам уделяли не слишком много внимания во время подготовки. Но на вашем корабле она останется только после моей смерти!
- Вот как? Неужели бретёр из вас более удачливый? Вы уверены, что уделяли фехтованию больше внимания, нежели шахматам? Что ж, посмотрим, на что вы способны, господин офицер.
- Заодно посмотрим, на что способны вы без своего знаменитого кулака!
Выхватив саблю, он задел саблей ремешок, которым стальная рука крепилась поверх камзола. Железные пальцы разжились, выпуская кинжал.
Рид вдруг расхохотался:
- Так вы думаете, я получил это прозвище за свой искусный доспех? Ну нет, Кроуфорд, меня назвали так задолго до него, с легкого слова одной милой дамы. А с вами я прекрасно справлюсь и одной рукой.
Он одним движением отстегнул оставшийся ремень и бросил железную руку Луи, который поймал ее на лету. Пустой рукав камзола развевался по ветру, когда Рид сделал ловкий выпад. Он вполне мог бы проткнуть Уильяму грудь, но острие сабли едва задело ткань сорочки. Две медные пуговки покатились по деку, через минуту отскочила третья.
Уильям сделал несколько шагов назад, но оступился на свернутом канате. Чертова сорочка надулась на груди парусом. Рид оказался совсем рядом через мгновение:
- Вы слишком невнимательны, - сказал он, подхватив Уильяма под руку. - Самонадеянность сослужит вам плохую службу - как когда-то было со мной. Я потерял руку, не оказав должную почтительность своему отцу при нашей первой встрече - мне было лет одиннадцать.
Оттолкнув его, Уильям обернулся.
- Так вот что привело вас на путь разбоя! Жестокий отец отрубил вам кисть?!
- О, нет, это сделал я сам, когда понял, как сильно просчитался. Вам тоже следует научиться признавать свои ошибки.
- Еще один урок от Джо Рида? - Усмехнулся Уильям. - Я польщен! Скажите сразу, чего мне опасаться, чтобы не лишиться глаза?
Рид отбил выпад и так сильно ударил по эфесу сабли Уильяма, что он не удержал ее, при этом едва не вывихнув себе кисть.
- Опасайтесь женщин! - Он оттолкнул упавшую саблю носком ботинка. - В гневе они способны лишить вас не только зрения.
Уильям обернулся в поисках оружия или возможности обороняться и наткнулся взглядом на Джулию, которая наблюдала за ними с полубака. Она колебалась - мысленно желая жить свободной жизнью, такой, как ей представлялось в романтических мечтаниях, она не могла не переживать за брата. И, глядя на его поражение, она то бледнела от беспокойства, то злилась от очередной несдержанности, которая снова привела к драке. Но, знай Джулия, за что он сейчас дрался, вряд ли стала желать ему победы.
- Забавно, - Рид загнал его в угол и ушел в воспоминания, - этот шрам достался мне в двадцать один год, спустя десять лет после неудачного общения с папашей. И вот теперь боюсь представить, что стоит беречь в первую очередь.
- На вашем месте я бы берег голову, - острие упиралось Уильяму под кадык, но злое веселье взяло вверх над здравым смыслом, и он рисковал шутить: - Слышал, за нее назначена неплохая награда.
- Что толку от головы, когда в сердце беда? - Рид опустил саблю ниже, легко прикоснувшись сталью к голой коже посередине груди. - Вы сможете простить себя за кузину?
- Боюсь, я не смогу смотреть в глаза ее отца.
- А что, по-вашему, ранит его сильнее, ее побег или ваше предательство? - Задумчиво проговорил Рид.
- Не понимаю, к чему вы клоните.
- Я отправлю ее на берег, если вы останетесь здесь, - сказал он, убирая саблю. - И станете членом моего экипажа.
Уильям открыл было рот, чтобы отвергнуть столь великодушное предложение, но промолчал. Его вдруг охватила растерянность - к такому повороту он был не готов.
Рид приказал отправить его в трюм, где он будет ожидать передачи выкупа в качестве заложника. А потом и вовсе останется в компании пиратов, вынужденный на бесчестную жизнь вместо обещанной самому себе смерти!
Уильям поднялся на палубу, когда шлюпки с пленными офицерами отплыли довольно далеко. Бухта Порт-Рояла сверкала выбеленными стенами и красными крышами, поднимающимися по склону. Выше всех в зелени апельсиновых рощ светлел огромный дом губернатора, блестели под ярким солнцем фонтаны, качались на волнах у пристаней корабли: город, который будет впредь закрыт для него, как честного человека.
Чем дальше они отплывали, тем отчаяннее становились его мысли.
- У вас нет выбора - любой офицер, поверьте, принял бы подобную судьбу с радостью, - прочитал Рид его мысли.
- Я пошел на это только из-за Джулии. И уверен - среди нашего экипажа трусов не было.
- О, ошибаетесь. На вашем месте, даже если бы дело не касалось чести кузины, - все до единого предпочли бы жизнь своим политическим убеждениям.
- Дело не в политике, - Уильям посмотрел на капитана с презрением. - Я не пират, и лучше умереть, чем так опозорить свое имя.
- Ах, имя, - воскликнул Рид. - Славное имя, не спорю. Я, между прочим, был близко знаком с вашим дядей, куда ближе, чем хотелось бы. И за одно это имя вас стоило бы повесить. Но я не люблю менять свои решения, а один раз я уже передумал. Но, Кроуфорд, раз вы так дорожите своим именем - вы дали слово, оставшись здесь вместо кузины. И теперь вы один из нас. Всего лишь разбойник. Так что от чего-то вам все же придется отказаться - от короля либо от Джулии.
Рид протянул ему саблю.
- Ну же, Кроуфорд, - глаза его смеялись, но Уильям не мог сказать наверняка - щурится Рид от солнца или действительно улыбается, снова поймав его в ловушку. - Пора научиться проигрывать.
- Что ж... - он медленно взял эфес, словно не решаясь до последнего. - Вы хотите сделать из меня предателя? А получите самого никчемного пирата. Да, я останусь на корабле по своей воле - но вы не заставите меня драться. Я не буду ни грабить, ни пить с вами за одним столом. С таким же успехом можете снова запереть меня в трюме. Хоть сию минуту.
- Нет, так не пойдет, - Рид сказал это уже без тени улыбки.
А Уильяму, напротив, вдруг стало весело. Он оглянулся на гавань, от которой они удалялись, на корабль, к которому уже почти подошла последняя шлюпка. Ему показалось, что люди на палубе могут его видеть, и может быть, Джулия тоже смотрит в подзорную трубу.
- Как вам будет угодно, - Уильям пожал плечами.
Он улыбался Риду в лицо, зная, что тот ничего с этим не поделает. Пусть так, но он все равно выиграл. Но Рид сделал еще полшага, и в тени шляпы оба его глаза показались одинаково черными и светились изнутри болотным огнем, непонятным, странным, и Уильям снова почувствовал то, что испытал первый раз, заглянув ему в лицо. Иррациональный страх, от которого против воли и здравого смысла по спине бежали мурашки.
- Я не стану драться - ни за вас, ни с вами, - уже менее уверенно сказал Уильям и сморгнул, не ожидая, что Рид вдруг окажется так близко - почти лицом к лицу, а за спиной только горячий от солнца фальшборт и два десятка футов над водой.
- Станете, - заверил его Рид, прежде чем притянул к себе за шею, с силой, резко, впиваясь в кожу пальцами, и поцеловал в губы.
Уильям замер. Он не мог вздохнуть, словно попал под воду - соленую, терпкую, со вкусом табака и острых приправ, но, словно очнувшись, попробовал отпрянуть. Рука Рида, сухая и жесткая, оказалась не хуже стальной - он крепко держал Уильяма за шею и затылок, глядя ему в глаза, обжигая огнем из глубины зрачка, затягивая в пропасть черного глаза.
Уильям едва не задохнулся - не столько от нехватки воздуха, как от нахлынувшей ярости, возмущения, позора. Он толкнул Рида со всей силы, и ее, наконец, оказалось достаточно, чтобы освободиться. У него ушло меньше мгновения, чтобы схватить упавшую саблю, не думая ни о чем, двигаясь только на волне жгучей, затопившей сознание ненависти. Во что бы то ни стало ему нужно было отстоять не чувство долга, надежду о спасении или свои убеждения, а что-то слишком личное, покушения на что он никак не ожидал.

[inspector-slash]

Рид хохотал, подзадоривая еще больше. В другой раз, поглядев на себя со стороны, Уильям бы согласился, что его возмущение нелепо и смешно, но сейчас смех вызывал еще больше ярости.
- Ну вот, - подтрунивал пират, - вот это я понимаю: молодой петушок, который еще себя покажет!
Уильям наступал, вынуждая Рида пятиться. Тот слишком веселился, чтобы отражать удары или драться всерьез. Они обошли мачту, Рид спустился по ступеням на шканцы. Уильям спрыгнул следом, не обращая ни на что внимания - он даже не замечал, что другие пираты не вмешивались в дуэль, будто судьба капитана волновала их в последнюю очередь. Он оглянулся только когда, наконец, сумел выбить катлас из руки Рида, что того, впрочем, нисколько не смутило. Напротив, даже воодушевило на новую тираду:
- Так вот как коммодор добивался от своих офицеров рвения и отдачи! Кроуфорд, браво, теперь мне даже не жаль отпустить вас, в надежде, что свежая кровь хоть как-то оживит эскадру Мэдифорда.
- О, так значит, - Уильям едва коснулся острием сабли пышных оборок на воротнике Рида, - это вы отпускаете меня?
- Конечно, - непринужденно ответил Рид. - Для вас даже готов трап. Если только вам не придет в голову героическая идея самопожертвования.
Уильям оглянулся - верзила Луи и несколько других пиратов стояли с мушкетами наготове, а поперек планшира уже привязали широкую доску. Чем и предлагал воспользоваться ему Рид. Уильям не стал искушать его любезность и еще хоть сколько оставаться на фрегате. Он запрыгнул на планшир, вставил саблю за ремень и перед тем, как спрыгнуть, не доставив пиратам удовольствия зрелищной прогулкой по трамплину, посмотрел на Рида последний раз.
А потом, благополучно добравшись до берега, да и после, не мог простить себе невнимательности, потому что на ремне Рида висела кобура - не та, для абордажа, с шестью пистолетами, а обычная, с которой он не расставался почти никогда.
И чем он, вероятно, вполне мог воспользоваться, вместо того, чтобы играть с Уильямом, как кот с мышью. Сытые кошки иной раз нарочно упускают добычу, наигравшись вволю - и эта отравляющая мысль не давала покоя и терзала Уильяма куда сильней потери корабля и всех поражений, испытанных по вине Джо Рида. Он знал, что не успокоится, пока любой ценой не добьется еще одной встречи. Последней.

[inspector-slash]

Вторая часть
Соль и ветер

Вдали от площади, за пристанью, в низине на южной оконечности гавани богатство и нарядность процветающего города уступали место трущобам. Здесь пахло то козлиной мочой, уксусом и жженой шерстью, то пряными специями, какао и дорогим вином. Под ногами плескались непросыхающие помои, в которых под слоем грязи встречались потерянные украшения из драгоценных камней. Вечерами, когда на Порт-Роял ложились тени Голубых гор,и безжалостное тропическое солнце больше не выставляло напоказ все изъяны, южный район расцветал. Таверны и дома терпимости, в которых всегда был праздник, принимали всех без разбора, кроме разве что гвардейцев гарнизона. Ночные ярмарки сменяли дневную торговлю на площадях города, предлагая товары, которые днем никогда не появятся на прилавках, - слишком дорогие или, напротив, никому не нужную рухлядь.
Уильям надвинул шляпу на лоб, надеясь остаться неузнанным. Его то и дело окликали зазывалы-продавцы, девицы или нищие. Один из несчастных стариков, с путаной седой бородой и слипшимися белыми космами, умолял купить свою сорочку, что едва прикрывала ему грудь. Уильям раздраженно оттолкнул от себя нищего, который назойливо пытался зацепиться пальцами за штанину или сапог. Старик упал, закашлявшись, Уильям пошел дальше, но через несколько шагов остановился, переполненный смесью отвращения к опустившемуся старику и к самому себе. Он вернулся, быстро вложив пару золотых монет в грязный кулак, и, не слушая благословений и благодарностей за слишком щедрую милость, поспешил дальше.
Пройдя мимо нескольких прибрежных таверн, он свернул в подворотню, едва не наступив на спящего бездомного бедолагу, и вышел на небольшую площадь. Днем таверна выглядела совсем иначе, обитая темными досками и с окнами, закрытыми ставнями, так что Уильям теперь узнал здание с трудом. Из распахнувшейся двери вылетели в грязь два моряка, остро запахло горелым мясом и табаком, звучала нестройная музыка, и Уильям, надеясь, что слово младшего Мэдифорда стоит его заверений, вошел внутрь.

Сын губернатора, Эндрю, показался Уильяму недалеким, напыщенным и нескромным человеком с первой же встречи. Он едва не начал жалеть кузину, которой младший Мэдифорд предполагался в женихи. Но Джулия, напротив, не выражала никакой неприязни, а, зная ее характер, Уильям не сомневался, что она не станет терпеть обхождения неприятного ей кавалера. Но поговорить с ней об этом было затруднительно, она словно избегала общества кузена после благополучного освобождения с пиратского корабля. Так что понять причины ее расположения к Эндрю Мэдифорду он не мог, не зная, что хуже: корыстные намеренья Джулии или действительно воля сердца, сделавшего столь неподходящий выбор.
Зато благодаря кузине он смог сговориться с младшим Мэдифордом в том, на что не мог рассчитывать с губернатором - в поддержке похода против пиратского "адмирала" Джо Рида.
Томас Мэдифорд не желал рисковать имеющимися кораблями и спешить, не уверенный в однозначной победе. И план Уильяма, казавшийся ему самому вполне удачным, не вызвал у генерала должного энтузиазма. А Уильям не хотел откладывать – другая подходящая возможность вряд ли представится. Он предлагал отправить быстроходный и хорошо вооруженный корабль к островку, где Рид встречался с испанским кораблем дона Кантоса. Уильям был уверен, что кроме "Лорели" Рида других кораблей там не будет, и это единственный шанс поймать пирата одного, неподготовленного и без привычных уловок, которыми он так славился при захвате судов. И, главное - Уильям помнил точные координаты, успев разглядеть их на старинной карте Рида.
Все, что мог ответить Мэдифорд-старший на его инициативу - дать временный отпуск. Но рисковать кораблями и людьми он не хотел, тем более после потери двух из шести кораблей Бейли.
Сын губернатора, обычно не интересовавшийся беседами военных, однажды пригласил Кроуфордов на прогулку, и в подходящий момент сказал, что знает, как осуществить задуманный Уильямом план. У Рида полно врагов, и не только среди ограбленных купцов. Если обратиться к правильным людям, среди них наверняка найдутся те, кто захочет воспользоваться удачным случаем отомстить.
Мысль получить помощь в борьбе с пиратом от таких же разбойников претила Уильяму. Когда он понял, к чему клонит Эндрю, он твердо решил про себя наотрез отказаться от каких-либо дел с пиратами, на чьей бы стороне те ни были. Но Джулия после прогулки, явно уловив его настроение, сама завела разговор.
- Тебе стоит принять его предложение. Сэр Томас отказал бы, будь вся эскадра Бейли в его распоряжении. Дело не в риске. Возможно, у него есть свои причины не следовать слишком успешному плану против капитана Рида.
Слушать откровения о губернаторе Уильям оказался не готов. Слишком явно в ее несправедливых словах звучало разочарование и обида.
- Ты не права. Сэр Кроуфорд всегда доверял Мэдифорду, и у меня тем более нет причин в нем сомневаться. К тому же он позволил мне действовать по своему усмотрению.
- Так неужели ты отступишь? - Спросила она с укором. - Даже не попытаешься?
- Довериться флибустьерам? - Уильям покачал головой. - А кем я сам стану после такой сделки?
- Ты же не собираешься грабить. Но тебе дали полную свободу, будь я на твоем месте!..
- О, тогда ты наверняка осталась бы на "Лорели", - Уильям, сказав это, осекся - о намереньях Рида сделать из него пирата он не смел никому рассказывать, тем более кузине. - Как изменилось твое настроение, - поспешил он добавить, - еще недавно ты защищала капитана Рида, а теперь предлагаешь мне пойти на неоправданный риск, чтобы захватить его.
- Я... - она сжала губы, - я ошибалась в нем.
- Неужели? И теперь желаешь отомстить?
- Да!
- Не могу поверить. Ты всерьез рассчитывала, что у Рида хватит наглости похитить дочь адмирала Кроуфорда, оставив в качестве заложницы?
- На его счету достаточно преступлений, чтобы заботиться о такой мелочи, - упрямо возразила она.
- Видимо, он не посчитал мелочью сохранить тебе честное имя. Которым сама ты не слишком дорожишь.
- О, разве?
Джулия рассмеялась. Но Уильяму ее веселье показалось не только неуместным, но и полным странного отчаяния.
- Что это значит? - Спросил Уильям, когда она замолчала также внезапно.
- Ты слишком много спал в гостях у капитана, чтобы быть настолько уверенным в его заботе... о моей чести.
Уильям посмотрел на нее с ужасом, надеясь, что это очередная безрассудная шутка. Но она смотрела прямо, не стесняясь своего стыда, и Уильям против воли испытал отвращение. Не столько к ней или Риду, в образе которого открылись новые глубины подлости, сколько к самому себе. Какой позор! Бедный дядя!.. И Уильям допустил это, ничего не замечая, уверенный, что уж хотя бы чести Джулии ничего не грозит.
И после этого Рид еще предлагал ему играть на ее "свободу воли", просто потому что его снедала скука. И Уильям не разочаровал его, наивный, оказавшись подходящей жертвой для насмешек. Как можно было удержаться от развлечения!
Он почувствовал, что краснеет от переполняющей его злости. Он вспомнил острый аромат табака и сухие горячие губы так явно, будто это было только что, и снова испытал смесь ярости и негодования, только теперь понимая, как пикантна была выходка Рида после того, что он сделал с Джулией. До чего забавно сравнить поцелуи сестры и брата, насколько же извращённым должен быть человек, чтобы считать это забавным.
Джулия помешала его постыдным воспоминаниям, повторив вопрос, но Уильям уже сам все решил и уговоры были не нужны. Он не сможет отступить, чего бы это ни стоило.
Он смотрел на бухту. С балкона Мэдифордов открывался прекрасный вид на крепость, пристань, площади и на сверкающую морскую гладь до горизонта под ярко-голубым небом, так не похожим на родное. Но теперь это чужое незнакомое море вызывало совсем иные чувства, чем во время путешествия - вместо предвкушения приключений и неясных авантюр у Кроуфорда появилась цель, только вот прежнего воодушевления уже не было. Взамен душу снедало темное чувство неутоленной жажды и нерешенных задач, ради которых Уильям готов был пойти на сделку с совестью, приняв помощь каперов.

Войдя в кабак, Уильям чуть было не пожалел о своем спешном решении, но не остановился. Он поймал разносчика, узнав, где искать нужного человека, и уверенно подошел к круглому столу, за которым полдюжины выпивающих головорезов играли в кости. В том, чем занимаются эти люди, трудно было усомниться: только в нарядах разбойников можно встретить сочетание грязных, просоленных лохмотьев с перстнями и серьгами, или напротив, дорогой одежды и даже чистых рук и отвратительной манеры речи.
Обратив на себя внимание игроков, Уильям спросил Рона Ситча, капитана каперского корабля "Ворон", на что получил ответ, что капитан очень занят для бесед с незнакомцами, но если дело стоящее, его заместитель уделит господину внимание. Помня наказ Эндрю говорить только с капитаном и ни с кем иным, Уильям продолжал настаивать на встрече с капитаном.
- Да кто ты, парень, черт тебя подери? - Возмутился подвыпивший боцман. Встав со скамьи, он задел обширным пузом бутыль, дешевый ром полился по грязному столу. - И с какой стати тебе сдался старина Ситч? А ну, отвечай!
Не привыкший к диалогам со сбродом, Уильям с отвращением скривился.
- Раз здесь нет Рона Ситча, то и говорить нам не о чем, - он откланялся.
Не успел Уильям отойти от стола, как остальные собутыльники боцмана вскочили на ноги
- Ну уж нет! Говори, кто такой, а то порублю на стейки и скормлю рыбам! Давай-ка, Булл, хватай его!
Уильям отбил шпагой удар ближайшего моряка, толкнул того к следующему, но к потасовке подключилась пьянь с соседних столов - поразмять кулаки никто никогда не отказывался. А Уильям, надеясь, что пираты слишком заняты друг другом, решил поскорее покинуть отвратительное заведение, но в спину вдруг уткнулось твердое, а звук затвора не оставил сомнения, что это пистолет.

[inspector-slash]

- А ну-ка, шпагу на пол, - прокаркал за спиной голос, - повернись-ка, парень. Слышал, ты искал капитана Ситча?
Уильям нехотя убрал шпагу. Перед ним стоял приосанившийся, высушенный солнцем и временем старик, одетый в камзол из блестящего черного атласа, из-под которого небрежно выглядывал ворот грязной бумажной рубахи. Белые космы на голове прикрывал серый парик, в обрамлении которого сморщенное лицо отливало желтизной. Старик улыбался остатками гнилых зубов, но в глазах светился отчаянный огонек.
- Нет, Вульф, оставь в покое моего настойчивого гостя, - остановил он боцмана, - этот юный господин уже щедро заплатил за нашу беседу!
Он показал золотую монету из тех двух, что Уильям пожертвовал нищему и подмигнул.

Договориться с капитаном Ситчем оказалось куда проще, чем Уильям предполагал, если не считать эпизод до их знакомства. Сложнее было взять в долг у Эндрю некоторую сумму на оснащение "Ворона". Он хоть и был в отличном состоянии, но кое-где требовалось подсмолить дно и поменять пеньковые тросы. Но главное - Ситч был весьма доволен предстоящей авантюрой, как будто только и ждал повода и возможности выйти в море и встретиться с давним врагом. В поддержку они сговорились с капитаном быстроходного шлюпа "Гордость Элизабет", и, хоть Уильям рассчитывал на большее, даже два корабля для такого предприятия давали надежду на успех.
А уже через полторы недели они отплыли на юго-запад, попрощавшись с бухтами Порт-Рояла.
Перед отплытием Джулия, ставшая за последние дни словно чужой, все же пришла к форту сказать ему слова напутствия. Она была уверена в успехе Уильяма, пожалуй, даже крепче его самого, и уж точно больше некоторых матросов, которые хоть и исполняли все приказы капитана Ситча, всматривались в море с опаской.
Другие рассчитывали, что координаты Уильяма окажутся ложными, но на рассвете третьего дня они прибыли в нужное место.

У острова был пришвартован корабль, прекрасный, строгий, в утренней дымке с собранными парусами он наводил на мысли о спящем хищнике. Наверняка, это почувствовал не только Уильям - легкий трепет при виде фрегата, пока не казавшегося опасным. Но, зная, что это за корабль, трудно было безбоязненно любоваться на его очертания на фоне острова.
Даже утренняя суматоха на "Вороне" была куда тише обычной. Капитан переговаривался с боцманом, но когда подошел Уильям, желающий снова обсудить будущие действия, они замолчали, бросая на "Лорель" взгляды скорее тревожные, чем взволнованные скорой добычей. Хищник, пусть и спящий, вселял ужас в кружащего над ним ворона.
Причин не доверять команде в конце путешествия у Уильяма не было, но беспокойство капитана было слишком заметно.
Чем ближе они подходили к кораблю Рида, тем острее чувствовалось напряжение. Их заметили. Над палубой "Лорели" натянули сети и открыли порты, а затем одиноким залпом дали знак лечь в дрейф. Уильям поразился подобной наглости - "Ворон", хоть и не такой изящный и быстроходный, был хорошо оснащен, и по численности команда превосходила экипаж фрегата Рида. А с поддержкой "Гордости Элизабет" у них действительно был отличный шанс осуществить задуманное.
Похожий на птичье чучело, капитан Ситч, сухой старик с острыми скулами и длинным носом с горбинкой, высматривал в подзорную трубу приготовления на корабле противника. Уильям ждал, что он даст команду готовить ядра, но совершенно неожиданно, вместо нападения, капитан дал знак спускать паруса, хотя они не подошли на расстояние выстрела. Уильям стремительно спустился на шканцы, в глубине души еще надеясь, что капитан задумал какую-то хитрость. Ситч посмотрел на него исподлобья, в усмешке обнажая темно-коричневые десна с осколками острых зубов, и до того, как Уильям потребовал ответа его действиям, махнул рукой и с обеих сторон на Уильяма напали два рослых моряка.
- Я знал, что нельзя доверять разбойникам, но ваша трусость превосходит любое представление! - Уильям удачно отбил шпагой оба удара, запрыгнув на перила квартердека.
- О, ты думаешь, я боюсь своего давнего однорукого приятеля? - Ситч гадко засмеялся. - Ну, хорошо, хорошо, конечно, боюсь.
Уильям едва не проткнул шпагой одного из моряков, который отступил, не решаясь больше нападать. Второй тоже был ранен, и Уильям спрыгнул на палубу.
- Зачем вы вообще согласились на поход! - Бросил Уильям.
- Я кое-что задолжал Риду, - прокаркал Ситч. - Может, теперь мы расквитаемся, и мне не надо будет до конца жизни сидеть в чертовой бухте. А если возьмет "Ворона" в дело...
Ситч хитро посмотрел на рею над головой Уильяма, и в следующее мгновение на него упала тяжелая сеть. Пока Уильям пытался встать на ноги, бесполезно размахивая шпагой, сеть с тяжелыми крючьями на концах веревок еще больше запуталась. Ситч склонился над ним, приблизив серое лицо и обдав Уильяма кислым дыханием.
- Зачем воевать, когда можно договориться? - Он подмигнул. - Я уж не говорю о том, что береговое братство не прощает нападения на своих, за такую подлость тебе стоило заплатить подороже. Глупо отказываться от шанса вступить в эскадру Джо, тем более за чужой счет. С "Грозой" - а так раньше называли корабль Рида - и воевать бессмысленно! Но ты еще молод, Уилли, чтобы ценить жизнь.
- Такую, как ваша? Не велика цена жизни пьяницы и предателя, - плюнул Уильям.
Старик пожал острыми жилистыми плечами:
- Посмотрим, во сколько Рид оценит твою, слышал, у него особые счеты с Кроуфордами.
Уильям похолодел, не ожидая, что его тайна давно раскрыта. Но быстро взял себя в руки.
- Эти слухи устарели. Ему нет никакого дела до моей участи, вы слишком переоцениваете его интерес.
- Но не твой, правда? - Ситч снова оголил десна в жуткой ухмылке. - Если только отпуск с пиратами не в привычке всех офицеров его Величества.
- Готовьте шлюпку, - крикнул старик и жестом пригласил Уильяма к борту.

На "Лорели" нежданных гостей встретили нацеленными мушкетами. Они выстроились на палубе, ожидая капитана, который, видимо, не упустил возможности помедлить перед встречей, появившись разодетый в дорогой камзол цвета красных кораллов, с катласом на перевязи и пистолетами в ремнях, с ярким страусовым пером на шляпе. Вычурная роскошь наряда производила неизгладимое впечатление даже на привыкших к шальному богатству разбойников, заставляя людей Ситча, да и Уильяма чувствовать себя оборванцами.
Впрочем, внешний вид был последним, что сейчас беспокоило Кроуфорда. Мысленно он смирился с предательством пиратов, по чьей воле попал в плен, но при виде Рида его снова стало терзать унижение, испытанное за кузину.
- Старина Ситч! - Радушно приветствовал его Рид, мельком взглянув на остальных. - Ты что же, надумал нарушить наш уговор?
- Птичка засиделась на ветке, Джо, - Ситч прищурился. - Лучше уж рискнуть и хоть раз размять крылья, чем до конца жизни томиться в неволе. К тому же был подходящий повод встретиться.
- Вот как! Так ты для нашей встречи снарядил сразу два корабля? По правде, Ситч, могло показаться, что твой "Ворон" собирался меня клюнуть.
- Что за чушь! Я с дружеским визитом! Но море не спокойно, пришлось взять подкрепление.
- И пленных? - Рид кивнул в сторону Уильяма, который выдержал тяжелый взгляд капитана, хоть это и стоило ему немалых усилий.
Ситч, извиняясь, развел руками:
- Иначе тебя было не найти.
Рид обошел его и остановился перед Уильямом.
- Я надеялся, - начал он задумчиво, - что вы прибудете с более официальной... компанией. Вам не дали корабль, мистер Кроуфорд?
Уильям сделал глубокий вдох, умело скрывая свое удивление его проницательностью. Он первый раз был счастлив, что Мэдифорд не стал рисковать.
- Мне дали увольнение, - честно ответил он. - И полную свободу действий.
- И вы так спешили сюда, что наняли самых бесчестных из всех мошенников?
- Ты мне льстишь, Джо, - вставил Ситч, Рид резко обернулся и окинул его таким испепеляющим взглядом, что старик тут же побледнел и сжался, опустив глаза.
- Да и вообще, - продолжил Рид, - что заставило вас связаться с разбойниками? - Он понизил голос: - Вы передумали?
- Никогда! - Возмутился Уильям.
- Тогда ваше рвение меня удивляет. Право же, Уильям, не стоило торопиться. Военное дело не терпит суеты. Я бы подождал.
- Рад, что у вас появился новый повод для насмешек, - жестко сказал Уильям. - Но дело было личное.
- Даже так! - Рид хмыкнул, но отложил интригу, отступив на шаг.
- Значит, старому ворону стало тесно в столичной гавани, и он слишком осмелел? - снова обратился он к Ситчу. - Придется подрубить крылья. Впрочем, если корабль хорошо сохранился, я не стану его топить - он мне понадобится.

[inspector-slash]

Ситч совсем ссутулился, прямо на глазах постарев еще лет на двадцать.
- И не рассчитывай на жалость второй раз! Ты знаешь, что происходит с предателями! К тому же, выступив против меня, ты еще и обманул офицера Его Величества, чем нанес урон репутации берегового братства в глазах, - Рид учтиво оскалился, - упомянутого офицера.
Он дал знак кому-то за их спинами, поманив стальными пальцами.
- Десять ударов, прежде чем ты сможешь отправиться, - он показал в сторону очертаний острова, - на отдых. Местные рыбаки, к слову, варят отменное рагу из черепах, так что голодать старый ворон не будет.
Высокий чернокожий пират в шароварах из яркого зеленого атласа кнутом показал Ситчу на мачту. Старик, шатаясь, умоляюще обвел глазами палубу и посмотрел на Рида.
Как ни омерзителен был Уильяму этот жалкий пьяница и лгун, мысль о жестокой расправе над пожилым человеком приводила его в ужас.
- Десять ударов убьют его, - воскликнул он, глядя на верзилу Луи, приготовившего кнут, - он не выдержит и одного!
У несчастного в подтверждение его слов тут же подкосились колени, но на остальных слова никак не подействовали.
- Даже повесить его было бы гуманнее! - Бросил в сердцах Уильям.
- Постой, - Рид поднял руку, останавливая палача. - Мистер Кроуфорд прав, проявим милосердие. Давайте веревку!
Ситч с ненавистью оскалился на Уильяма. На рею повязали петлю. Уильям покраснел с досады и злости:
- Какое извращенное понятие милосердия!
- Настоящее стоит дорого, - оправдался Рид. - Вам легко говорить о милосердии за чужой счет. Но если это не просто слова - могу позволить вам лично заплатить за свои человеколюбивые идеи. - Подумав, Рид добавил: - Хотя мой старый приятель Ситч того не стоит.
- Заплатить? Каким образом?
Рид указал на мачту с цепью и кандалами.
- Занять его место? - От возможности испытать такое унижение, Уильяму даже стало весело. - Вы шутите?
- Напротив, это вполне справедливая сделка - для вас, хотя не вполне для старого лгуна. Он больше заслужил кнута. А впрочем, можете считать это шуткой.
- Так по-вашему, я откажусь от своих слов? - Бросил Уильям, задетый подобным предложением сильнее, чем следовало.
Теперь уже Рид усмехнулся:
- О, нет, вашего безрассудства вполне хватило бы и на большее! Но, боюсь, быть побитым кнутом на пиратском корабле вряд ли окажется полезным для репутации офицера.
Напоминание о должности окончательно убедило Уильяма, что капитан просто насмехается в своей прежней манере, то ставя под сомнения его слово, то проявляя подобную унизительную заботу. Он потянулся было к бедру за шпагой, которой лишился еще на "Вороне", и, порозовев с досады, вышел вперед. Он не верил, что Рид пойдет до конца, и ни за что бы ни отступил. Судьба Ситча волновала его куда меньше тяжелого пристального взгляда, которым наградил его Рид.
- Воля ваша! - Оскалился Рид, наконец, но недовольство, промелькнувшее в его голосе, принесло Уильяму немного удовлетворения.
Рид обернулся к Луи и старому капитану "Ворона", рядом с чернокожим великаном смотревшимся особенно жалко.
- Надеюсь, мистер Кроуфорд не разочаруется в благодарности, которая неминуемо следует за столь неосмотрительным проявлением доброты.
Негр сунул кнут в руки опешившему от внезапного спасения старику и, улыбаясь во весь рот, шутливым жестом пригласил теперь уже Уильяма к мачте с прикованными к ней кандалами.
Бросив полный презрения взгляд на пиратов и их адмирала, Уильям без промедления встал на место Ситча.
- Десять ударов, - равнодушно повторил Рид. - Ну, или меньше, если откажут силы или решишь разделить страдания своего сердобольного спасителя.
- Вот уж нет, спасибо! - Хрипло засмеялся Ситч, выпрямляясь.
Он уже перестал походить на готового с минуты на минуту отбросить копыта загнанного тощего коня, взмахнул для пробы гибким кожаным кнутом и остался доволен его свистящим визгом.
Уильям вздрогнул, только сейчас понимая, куда привело его упрямое желание доказать Риду, что снисхождение - это награда, а не плата. Забыв о том, что спорит с пиратом, бесчестным и жестоким, которому ничего не стоило бы и повесить противника, он до последнего момента надеялся, что Рид только испытывает его, но теперь осознал всю глупость таких надежд.
Уильям посмотрел на Рида за мгновение до того, как Ситч замахнулся, и снова прочитал в его глазах - но не разочарование, как показалось вначале, а сожаление.
Он зажмурился против воли, когда по голой спине словно прошлись раскаленным стальным шнуром. Вторым ударом Ситч задел плечи, оставив горящие полосы на коже. Уильям больше не поднимал голову, жалость была последним, что он желал получить от Рида, это было оскорбительней даже публичной порки. Он стойко переносил обжигающую боль, но с каждым взмахом удары будто только набирали силу.
Старика хватило бы и на большее - после десятого он даже не запыхался, а только вошел во вкус, сам будто сделанный из такой же тугой дубленой шкуры, насквозь пропитанной морской солью и закаленной ветром. Он даже не скрывал испытанного удовольствия, когда, освободив руки, Уильям обернулся и, смахнув соль с лица, посмотрел на бывшего капитана "Ворона". Тот все еще играл кнутом в руках, но встретившись взглядом с Уильямом, замешкался, хотя Уильям уже успел позабыть и о нем, и о его предательстве. Возможно, Ситч, этот жалкий мелочный притворщик, который только что был его палачом, сполна заслуживал кнута и даже веревки, но Уильяму не в чем было упрекнуть себя перед совестью. Попытка Рида заставить его проявить малодушие злила куда менее невыносимой жалости, за которую он теперь ненавидел капитана сильнее, чем за все предыдущие унижения.
К счастью, Рида на палубе не было, видимо он не считал нужным следить за исполнением приговора.
Слюнявый Берти сунул Уильяму в ладонь холщовый мешочек с порохом. Цокая языком, он хотел было помочь прикрыть рваные полосы на его спине от палящего солнца тем, что осталось от его сорочки, но тот вырвал у него из рук лоскуты и, не желая помощи, спустился в пустую общую каюту.
Но одному Уильяму побыть не удалось, Берти привел двух матросов и китайца из камбуза и с их помощью умудрился щедро измазать порезы порохом.
Не ожидавший такой жестокой заботы, Уильям отбивался, пока не остался совсем без сил.
- Какое вам до меня дело, это что, часть наказания по приказу капитана?
- Это приказ квартирмейстера, - Берти вытер подбородок и присел рядом.
- Квартирмейстера? Но я не часть экипажа и не ваша собственность. Черт побери, понятия не имею, кто я здесь - пленник, гость или шут для забавы - мне противна любая роль.
- Тогда какая разница? - Примирительно хмыкнул Берти. - Прости сынок, но лихорадка еще неприятнее. Гниль по крови бежит - никуда не денешься. Знавал я немало случаев... когда и ступни отнимали, и руки по плечо, а иной раз не помогало. Ох и гадкое это дело! А без ноги-то или руки ой как нелегко потом. Таких, как Джо - чтоб одной правой сильнее любых двоих, больше не бывает.
- Это так Рид лишился руки? - Спросил Уильям без особого интереса.
Остальные ушли, а Берти никогда не упускал возможность лишний раз помолоть языком, и только чудом еще ни разу не ошибся ни на минуту, вскакивая с трапезы или прерывая на полуслове очередную сплетню, будто следил за невидимым хронографом.
- О, этого никто не знает. Известно только, что он был совсем мальчишкой, и, по слухам, оказался на тонущем корабле, а до берега доплыть не успел. Из-за акул. Они кружили вокруг, подбираясь все ближе, - у Берти сверкнули глаза, - а потом одна выбрала момент и напала! Да только Джо оказался не промах и подставил ей в горло руку с ножом, пропоров до жабр! Кровь хлестала, делая море еще солоней, - он всплеснул руками, - другие акулы почуяли смерть своей сестры и не стали его трогать. А потом оказалось, что Джо отдал акуле руку, заплатив за смерть, так в море попало немало и его крови. Она смешалась с акульей, и теперь они его принимают за своего. Поэтому они нашему капитану и не страшны.
- Я слышал другую версию, что-то связанное с отцом.
- Разве? - Удивился Берти, пожав жилистыми плечами. - А, может и так. Джо не слишком охотно говорит про своего папашу. Да и никто не спрашивает. - Берти задумался, сомневаясь, но болтливость пересилила: - А вот глаза он по дурости лишился.
- Из-за женщины? - Вспомнил Уильям.
- Это была не просто женщина - ведьма! - Берти многозначительно вытаращил глаза, пустив пару пузырей уголками рта. - Кстати, ты ведь знаешь, почему его прозвали "Стальным кулаком"?
Но не успел Уильям сделать ни одной догадки, Берти вскочил, как ошпаренный:
- Ох! Пора мне уж, шесть склянок на носу. Опоздаю - отдерут за милую душу, а не погладят по спинке, как тебя!
Он взбежал по трапу, и через десяток секунд по всему кораблю прозвучали петушиные крики.
А Уильям, оставшись, наконец, в одиночестве, чуть было не впал в отчаяние. Первый раз попав на этот корабль пленным, он просто ждал прибытия в гавань Порт-Рояла, а теперь, благодаря предательству Ситча, оказался на "Лорели" гостем и уже успел отведать кнута в качестве аперитива. Он бы так и сидел у бочки на полу, упиваясь горькими мыслями о своих неудачах, но тут перед ним появились тощие ноги в коротких домотканых панталонах.
- Там это. Мистер Джо велел прийти.
Хмуро поглядев на "пороховую макаку", Уильям подбирал подходящий ответ, чтобы выразить все, что он думает о предложении мистера Джо. Но, заметив его колебания, мальчишка равнодушно протянул:
- Если что, велел Луиджи звать.
Уильям криво усмехнулся, умиляясь про себя предусмотрительности капитана.
Он поднялся по трапу, остановившись перед дверью в кабинет Рида, и внезапно замер, услышав звуки арфы. Потребовалось несколько мучительных секунд, чтобы убедить себя, что это не Джулия, и она никоим образом не могла бы здесь оказаться - ни сейчас, ни потом!

[inspector-slash]

Рид курил трубку, закинув на стол ноги в ботфортах, и смотрел на трепещущие огни свечей в большом серебряном канделябре. Уильям уловил сладковатую примесь в душистой горечи табака. Он узнал аромат лауданума - так всегда пахло у дяди до того, как умерла его молодая жена, мать Джулии.
Не дожидаясь приглашения, Уильям прошел к дивану. Он не желал нарушать молчание и вообще привлекать внимание. Но когда выряженный в пажа служка кончил играть, Рид обернулся, наконец заметив его появление.
- И что же вас сюда привело? - Спросил он, будто нехотя.
Уильяму на мгновение показалось, что капитан не в себе. Взгляд потерял привычную ясность и от этого стал казаться еще более жутким, хотя Уильяма давно уже не пугало отсутствие черной повязки. Рид казался непривычно расслабленным, вместо стальной руки топорщился пустой рукав, на столе стояла едва початая бутыль виски.
- Вам кажется это смешным?
Рид махнул рукой:
- Я имею в виду "Лорель". Личные причины? - Напомнил Рид. - Вы меня заинтриговали.
Будь у Уильяма выбор, он вряд ли стал бы обсуждать это в подобной обстановке. Недоумение при виде Рида в таком состоянии перемешалось с остывающей ненавистью, инфантильной обидой за перенесенную боль и неловкостью. Когда последнее пересилило, он согласился на виски.
- Я надеюсь, ваша кузина в порядке? - Неожиданно поинтересовался Рид.
Уильям вскинулся от вопроса, пролив выпивку на себя.
- Ого! - Удивился Рид. - Так дело в ней? Я предупреждал, что она расстроится.
- Вам доставляет удовольствие насмехаться над бедной девушкой после того, что вы сделали?
- Что именно я сделал? - Рид словно очнувшись, рассмеялся. - О, даже так! И вы поверили обиженной девице? Я не прикасался к вашей милой кузине, поверьте. Вы зря спешили.
- Я должен положиться на слово пирата?
- Я разве давал повод в нем усомниться? - Рид пожал плечами, снова вдыхая сладкий дым. - Я ни за что бы не сделал этого, хотя мисс Джулия, боюсь, рассчитывала на подобное. Но у меня были более чем серьезные... обстоятельства.
Он хотел бы верить Риду и, зная кузину, понимал, что из них двоих более склонна к вранью именно дочь адмирала, а не предводитель пиратов. Но даже сама мысль о том, что Рид был способен на такое, меняла все представление о нем. Уильяму нужны были доказательства, хотя он и не представлял, какие.
- О чем вы? - Спросил он.
Рид улыбнулся своей странной улыбкой - одновременно снисходительной и жесткой, не столько обезоруживающей, сколько, напротив, настораживающей. Уильям пристально смотрел ему в переносицу, так слишком разные глаза сливались в один цельный образ. Потом перевел взгляд на губы, и лицо его вдруг просветлело в понимании. Он резко отстранился, неосознанно откинувшись на спинку дивана.
- О, нет. Причина не в этом, - Рид улыбнулся шире, явно наслаждаясь его замешательством.
Уильям с отвращением почувствовал, что краснеет, и мысленно укорил себя за вульгарную догадку. Хотя ожидать от капитана можно было уже чего угодно.
Кожу над лопатками, где ткань сорочки подсохла, прилипнув к ранам, обожгло болью. Но Уильям, вместо того, чтобы встать, сильнее вжался спиной в диван.
- Больно? - Мягко спросил Рид.
- Нет.
- Попробуйте это, - когда он отстранился, Уильям, наконец, выдохнул.
Рид подал ему бокал с виски, куда бросил несколько черных пилюль.
- Для меня "камни бессмертия" слишком слабые, я предпочитаю трубку и мадак.
Уильям покрутил бокал в руке.
- Сначала вы хотите выпороть меня, потом залечить раны? Пожалуй, обойдусь без пряников - кнута было достаточно.
- Ну, нет, - запротестовал Рид, - вы выпороли себя сами, чему я искренне сочувствую. Да и это не пряник, а, скорее, снотворное в вашем случае. Хотя помогает от терзаний как душевных, так и телесных.
- Душевные терзания? - Удивился Уильям. - У вас? Вы шутите?
- Не отказывайте мне в человеческих слабостях. Мне тоже не чужды муки совести.
- Разве может мучить то, чего нет? - Не удержался Уильям.
Но Рид рассмеялся, нисколько не задетый. Он пристально посмотрел на него, и Уильям только теперь заметил, что за расслабленной медлительностью и опиумным туманом в глазах Рида зияет пропасть, холодный огонь болотной мути, непонятный и пугающий.
- Еще как! Знаете, чего бы мне сейчас больше всего хотелось? - Рид улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал. - Меня сводит с ума заусенец на большом пальце. На левой руке. Для вас это мелочь, не так ли? Но мне хочется снова отрезать этот чертов палец, а иногда и всю руку - заново, чтоб наверняка! Впрочем, эта чудесная отрава меня спасает. Пейте, Уильям, к чему думать о грустном? У вас впереди целая жизнь - еще успеете.
Рид снова закурил, уйдя в свои мысли, а Уильям решил согласиться, что для горестей у него времени хватит - и выпил несколько глотков виски. Но вместо блаженного забытья и успокоения все вокруг затряслось и заплясало: кабинет, свечи в канделябре, бутыль на столе, в ушах зазвенело от грохота и взрывов.
Уильям, не ожидавший такого эффекта, с удивлением наблюдал, как Рид спешно пристегивает к плечу свой доспех и одним ловким движением цепляет поверх ремня пояс с пистолетами. Он вскочил следом, поймав на лету брошенную ему абордажную саблю. Спину саднило, но гораздо меньше, да и сил будто прибавилось. Грохот взрывающихся снарядов складывался в причудливую мелодию, летящие щепки и куски рангоута проносились мимо, не задевая, будто он был бестелесным призраком. Уильям отстраненно подумал, что в нескольких пилюлях была слишком большая порция "обезболивающего" средства, но в то же время вдруг почувствовал, что способен свернуть горы.
Два брига напали на "Лорель" среди ночи и далеко от берегов, а Рид был один без поддержки своей эскадры. Еще день назад Уильям бы дорого заплатил, чтобы оказаться на корабле нападавших или чтобы просто наблюдать, как сейчас, за гибелью прославленного пирата, пусть и от чужих рук. Но теперь все произошло слишком неожиданно, он оказался не готов, именно в этот момент он не считал Джонатана Рида своим врагом.
Один из испанских бригов, весь в светящемся рыжем дыму, подошел уже совсем близко, готовый вот-вот бросить тяжелые крючья на разбитый ядрами левый борт "Лорели". Второй обходил справа, но, получив сильные повреждения от кормовых пушек, не спешил приближаться.
Уильям замешкался в общей суматохе посреди шканцев, не зная, где применить свою безграничную обретенную энергию, когда увидел Рида наверху, на палубе юта, отдававшего приказания. А когда послышался лязг впивающейся в дерево стали и авангард обороны "Лорели" ринулся на корабль захватчиков, Рид одновременно с ними прыгнул вниз, повиснув на пеньковом тросе, будто на качелях. На миг его летящий силуэт озарило желтым сиянием огромного фонаря на носу брига, а потом он упал на палубу испанцев стремительной тенью.
Опиумный дурман нарастал, превращая фигуры пиратов в многоруких химер, Уильям отбивался от нападающих, часть испанцев оттеснила пиратов, забравшись на палубу "Лорели". На какое-то время судьба Рида перестала интересовать Уильяма, он рубил катласом чудовищ, закованных в кирасы, снес с плеч горгульи голову в шлеме, которая катилась по палубе, продолжая скалиться; проткнул острием печень огромного демона, но тот навалился на Уильяма и, никак не умирая, пытался задушить его, царапая лицо и хватая за собранные лентой волосы. Уильям не успел выбраться из-под туши, когда над ним появилась тень. Испанец приставил острие к его подбородку, но Уильяму под ладонь скользнула кобура упавшего демона, и двух мгновений ему хватило, чтобы взвести курок и выстрелить.
Поднявшись на ноги, он вытер лицо от черной липкой влаги, вкус которой жег ему горло и, поскользнувшись на залитой палубе, подошел к борту. На бриге бой был в разгаре, те испанцы, которые забрались на "Лорель", почти все были мертвы, остальные из охотников превратились в жертв, с каждой минутой все больше теряя позиции. С другой стороны по траверсам к ним шел второй бриг, его сносило вбок из-за поврежденного штурвала, но скоро он будет достаточно близко для крючьев.
Уильям окинул взглядом опердек и сбежал на пушечную палубу. Действуя без лишних размышлений, он бросился вместе с коком-китайцем, монахом и двумя канонирами заряжать пушки, чтобы отсрочить приближение второго брига - в поту и ожогах от факелов, оглушенный залпами и все еще под действием лауданума, отчего казался себе то всемогущим, то будто попадал в сон, когда время растягивается, а ноги бегут на одном и том же месте.
Бриг был все ближе, двигаясь прямо на них. Ядра часто пролетали мимо, или падали перед кораблем, а целиться точнее они не успевали. Надежда висела на волоске, когда после очередного залпа ядро пробило нос, и через мгновение передняя часть брига разлетелась в щепки. Уцелевшие испанцы прыгали в воду, а Уильям и трое пиратов на пушечной палубе замерли, не веря своим глазам.
- Черт возьми, мы поджарили хвост этим испанским собакам! - Воскликнул бородатый канонир.
- Эй, парень, да ты отличный артиллерист! Ха!
Второй хлопнул Уильяма по плечу, проходя мимо, и Уильям чуть было не повалился на пол от непосильной тяжести его ладони.
Он смотрел на быстро уходящий под воду корабль, чувствуя полную опустошенность.

[inspector-slash]

Занималась заря, окрашивая снова ставшее могилой море розовыми лучами.
На нок-рее испанского брига повесели шестерых вахтенных, предательски подпустивших испанцев к "Лорели", затем на корабле подожгли пороховые бочки, и вскоре его мрачный остов издал последний залп.
Уильям смотрел на тонущие горящие щепы, стоя на полуюте. Вместе с тающими на небе звездами к нему возвращалась отравляющая ясность мыслей - и он осознавал, что сделал. Чувство восторга от боя и радости при виде черных рек крови врагов сменялось ужасом от пережитого, и его тошнило от воспоминаний. Он уже не был счастлив, как ночью, когда увидел Рида на палубе брига в окружении мертвых тел. Капитан легкой поступью шел между трупов, точно такой, каким Уильям видел его перед нападением, элегантный и собранный, а на пышных оборках его воротника и рукавов не было ни капли крови и грязи. Он будто бы и не устал, а от того Рида, что вечером глушил воспоминания и боль лауданумом с виски, не осталось и следа. Уильям признал, что подобной выдержкой и спокойствием трудно не восхититься. Но после радости пришла апатия, а поздравления пиратов, иногда шутливые, но в основном вполне заслуженные, только добавляли горечи.

- Не унывайте, Уильям, - подбадривал его Рид. - Вы снова стали жертвой обстоятельств. Уверен, будь нападавшие англичанами, вам не пришлось бы драться на стороне пиратов.
- Вы правы, - Уильям в очередной раз удивился его пониманию, но не подал виду. - Это даже не стоит ваших замечаний.
- Почему же! Не могу не отметить ваше рвение и отвагу, не говоря уж о хладнокровии, с которым вы рубили испанцам головы. - Рид не шутил, но глаза его смеялись. - Я и не подозревал, что вы на такое способны, если даже порка старого негодяя казалась вам слишком жестоким наказанием.
Уильям хотел было возмутиться, что насилие над стариком не сравнить с жестокостью испанцев, но вовремя понял, что Рид просто подтрунивает над ним.
- Вы даже обошлись без поцелуя!
Эта фраза тоже его не задела.
- Обойдусь и впредь, - учтиво заверил Уильям, - мне хватило одного раза.
Рид рассмеялся:
- Ну что вы, не стоит отказывать себе в удовольствиях, я ведь говорю не о себе. Уверен, поцелуи прекрасных дам тоже способны на многое. Завтра, если ветер не переменится, мы как раз прибудем в бухту Тортуги. Пока "Лорель" будут приводить в порядок, времени хватит не только на таверны. Вы ведь бывали в борделях?
Отвращение, появившееся на лице Уильяма, удивило Рида:
- Нет? И как ваша молодость терпит столь ханжеские взгляды?
Он перестал смеяться:
- Вы евнух?
- Я был в борделе! - С негодованием ответил Уильям, заливаясь краской.
- А-а, - понимающе протянул Рид. - Неудачный опыт.
- Дело не в этом! Но эти девушки... Несчастные создания, они вызывают только безграничную жалость. На их падение больно смотреть.
- Проституткам не нужна ваша жалость, поверьте.
- Я и не собираюсь с вами спорить. Надеюсь, денег, которые я дал бедной девушке, хватило, чтобы изменить жизнь к лучшему.
- Вы выкинули их на ветер.
- Ну и пусть! Но я дал ей шанс. Можете считать меня наивным, но я верю, что испорченную душу можно исправить. Иначе мир был бы полон кончеными негодяями.
- А кем же он полон, по-вашему?
- Кем бы ни было большинство людей - негодяев все равно меньше, только вред от их деяний гораздо заметнее. Как заметна и капля грязи на белой материи. Но даже платье можно очистить...
- Не всегда, - перебил Рид. - Душа, раз уж вы сравнили ее с платьем, со временем ветшает и пачкается. Поэтому ваша тяга к призрачной справедливости вызывает грусть, как все тленное. Бездумная отвага и искренность - в негодовании либо признательности - уступят место расчету в действиях и умению управлять своими эмоциями. Нет настолько чистых душ, которые могли бы остаться безучастными при виде боли, смерти и зла - они страдают или становятся жестче, когда страдания невыносимы. Чем раньше наступит разочарование, тем меньше оно принесет вам печали. Вот, к примеру, вы наверняка рветесь обратно на Ямайку на службу доблестному генерал-губернатору, однако вас не смущают рынки Порт-Рояла и пристани, где каперам дают возможность привести корабли в порядок и сбыть награбленное.
- Не сомневаюсь, Мэдифорд знает, как с этим бороться.
- Еще бы! Но рано или поздно вы поймете, что есть связи, которые никогда не разделить, таково мироустройство. Мэдифорд терпит язвы Порт-Рояла вовсе не от бессилия с ними справиться.
Уильям не знал что ответить, не понимая, к чему клонит Рид.
- Думаю, вам стоит отдохнуть, слишком много мыслей и переживаний для юного ума и сердца.
Отеческий тон вывел его из себя.
- Не знаю, на что вы рассчитываете, пытаясь очернить генерала, но пусть я разочаруюсь во власти даже самого короля - я ни за что не стану на вашу сторону!
- Это вопрос времени.
Уильям учтиво улыбнулся.
- Боюсь, времени не так много - мой отпуск скоро подойдет к концу, а чтобы переубедить меня, не хватило бы и вечности.
- О, так вы собираетесь вернуться к генералу, - удивился Рид. - Но как вы собираетесь служить, оставаясь на "Лорели"?
Теперь пришла очередь Уильяма удивляться.
- Мне бы не хотелось больше испытывать ваше гостеприимство, - сказал он осторожно.
- Так вы считаете себя гостем?
Уильям покраснел, словно получив оплеуху.
- Для обращения со мной, как с пленником, вы весьма учтивы, - выдавил он.
- Конечно, - согласился Рид. - В конце концов, вы помогли отстоять корабль при нападении. Но до этого вы собирались напасть на меня сами - хоть заведомо были обречены на провал. Даже не знаю, кем считать вас сейчас, пожалуй, вам нужно определиться самому. Ну, а пока, - он встал, прихватив со стола стальной доспех, - пока вам не стоит покидать "Лорель". Даже не пытайтесь пройти мимо дозорных, гораздо проще будет сразу вернуться в трюм.
Столь унизительное предупреждение выбило Уильяма из колеи - непредсказуемый капитан "Лорели" уже казался ему довольно благоразумным для своего образа жизни. И даже его убеждения, с которыми Уильям не мог согласиться, иногда все же заставляли его задуматься.
Разговор же этот поставил все на место.

Вдали уже ясно обрисовывались похожие на черепаший панцирь очертания острова, славившегося своим гостеприимством не только к купцам, но и ко всему пиратскому сброду - лишь бы им было чем заплатить за удовольствия. В бухте стояли суда всех мастей - от хилых барок рыбаков и буканьеров с Эспаньолы, быстроходных шлюпов, которые предпочитало большинство разбойников берегового братства, до фрегатов, а будь она шире, наверняка приняла бы и линейный корабль.
Уильям пристально разглядывал суда, надеясь увидеть хоть один английский флаг. Он не потерял надежду очиститься от позора и вернуться в Порт-Роял.
Ему помог случай: моряки на корме обсуждали пришвартованные рядом суда, и краем уха он услышал о голландском бриге, который отправится на Кюрасао, как только отгрузит часть товара и наберет провиант. Если только удастся сбежать с "Лорели", уж он найдет способ договориться с капитаном!
Да только и к вечеру Уильяму никак не представлялся удачный случай - на палубе, помимо празднующих матросов, стояли дозорные. Пройти даже к баку, чтобы попасть в гальюн, можно было только под пристальным взглядом Луи, который стоял на полубаке словно языческое божество, сверкая в свете фонаря мускулами на голом торсе.
Пожалуй, это было еще унизительней заточения в трюме. Но вскоре на палубе раздался женский смех и музыка, приглашенные куртизанки ходили в обнимку с матросами, а некоторые, не найдя лучшего места, предавались утехам прямо у кулеврин или на свернутых канатах рядом с бочонками.
Смех становился все более раскрепощенным, на небольшой площади перед причалом все задорней играли приглашенные музыканты. Девицы танцевали с пьяными моряками, готовыми на все ради объятий надушенной красотки. Уильям, стоя в тени у юта, смотрел на вахтенных под фонарем на полубаке и думал, как незаметно улизнуть, не выходя на ярко освещенную факелами палубу. Одна из девиц, которым слюнявый Берти рассказывал про достоинства "Лорели", все ближе подбираясь к трапу, давно заметила Уильяма и то и дело бросала на него заинтересованные взгляды. Потом, улучив подходящее мгновение, послала ему воздушный поцелуй, а когда Уильям уже собирался выйти из своего укрытия, вдруг подбежала к нему и испортила все планы на побег.
Она защебетала что-то по-французски, а Уильям, видя, что теперь его заметили все, перестал прятаться.
- Молодой месье страдает от одиночества! - Всплеснула дама руками.
Она поправила немного сбившийся от танцев на берегу парик и обворожительно улыбнулась. Уильям скривился в ответ:
- Одиночество не самое страшное, есть вещи похуже.
Уловив в голосе Уильяма печаль, дама оглянулась на своих товарок, а затем, взяв его под руку, увлекла к трапу.
- Милый друг, что с вами? Почему вы не веселитесь, как другие?
- Я не хотел бы занимать ваше время, мадмуазель, у меня нет ни средств, ни желания...
Она отмахнулась, показав на звякнувший мешочек на поясе.
- Глупости! Ваши друзья уже щедро расплатились со мной за несколько ночей вперед.
- Эти люди не друзья мне, и я с радостью покинул бы корабль. Но, к сожалению, ваше лестное внимание только что помешало это сделать.
- О, боже мой! Вы пленник этих ужасных разбойников? Бедный мальчик!
Полная сострадания, дама решительно прижала его к слишком открытому декольте. В этот момент послышался смех и чмоканье и мимо них по лестнице быстро спустился Берти, держа на руках хохочущую девицу.
- Я помогу тебе, - шепотом заверила Уильяма дама, с ненавистью поглядев Берти вслед.
- О, что вы, не стоит беспокоиться! - Уильям пытался отстраниться, но бороться с дамами, тем более такой пышной комплекции, он не привык, и она без труда увлекла его в первую попавшуюся каюту на корме.
- Раздевайся, милый, - приказала дама весьма уверенным тоном.
Уильям удивленно попятился, с ужасом глядя, как она освобождает из корсажа пышный бюст.
- Но, позвольте, мадам...
- Мадемуазель, - кокетливо поправила дама. - Ну что, ты милый друг, я же хочу помочь! Бедный пленник, мы спасем тебя из ужасного плена.
- Не стоит, я справлюсь сам, - неуверенно настаивал Уильям.
- Я знаю Луиджи: он не пропустит тебя, даже если напьется вусмерть! Зато, переодевшись куртизанкой, ты легко сможешь улизнуть. Ну же, решайся!

[inspector-slash]

Уильям внимательнее посмотрел на помятое платье голубого атласа и кружевные оборки кисейных рукавов и, представив себя в подобном наряде, рассмеялся и решил согласиться на авантюру.
В каюту заглянула рыжая подружка пышногрудой мадемуазель. Увидев Уильяма, она оглядела его с головы до ног, явно завидуя подруге.
- Мари! Зайди скорей, мне нужна помощь!
Спустя четверть часа из каюты вышли уже три девицы. Одна из них была в исподнем, что, впрочем, мало бросалось в глаза, да и корсет ее был не менее наряден, чем платье. Другая была широкоплечая, но стройная мадемуазель в голубом платье и чепце, из-под которого на плечи падали белокурые локоны. А третья, самая веселая, то и дело заливалась хохотом, подхватив обеих подруг под руки.
Они зигзагом прошли по палубе, когда дорогу преградил отец Серхио. Галантно поклонившись девицам, он остановился перед мамзель Фанни, не в силах отвести взгляд от соблазнительных форм.
Дама поклонилась в ответ, и, оставив подруг, приняла приглашение полюбоваться звездами.
Уильям едва сдерживал смех, прикрывая лицо веером, когда они прошли мимо дозорных. Но на подходе к лестнице его вдруг схватил за локоть пьяный канонир. Бросив быстрый взгляд на палубу и, убедившись, что никто не смотрит в их сторону, Уильям со всей силы ударил его локтем в челюсть и, подхватив, аккуратно опустил на пол.
Мари, запоздало взвизгнув, рассмеялась.
- Ох, он умер? Нет? Смотрите, впереди еще дюжина месье! - Она защекотала ему щеку, чтобы прошептать это. - Неужели вы убьете их всех?
- Боюсь, на всех меня не хватит, мадемуазель.
На причале действительно было полно народу, а на небольшой площади у костра веселье уже перешло грань, когда приличия превращаются в нелепую условность.
Парочка милых девиц легко преодолела причал, но каждый из пиратов желал получить свой танец. Мари унеслась в кадрили с одним из боцманов, и Уильяму ничего не оставалось, как отправиться в пляс с другим бородатым моряком. Когда они, обнявшись, делали па рядом с краем деревянного настила, ладонь пирата спустилась ниже спины. Уильям сделал ему подножку и ловко подтолкнул к низким перилам.
- Извини, приятель, тебе пора освежиться!
Но тут же попал в руки следующему кавалеру.
- Моя очередь, - обдав перегаром, разбойник залихватски подкрутил ус, подставив локоть для променада.
- Мне бы передохнуть! - Грубо ответил Уильям, и моряк тут же отпрянул, выругавшись.
Уильям, сначала обрадовавшись, вдруг понял, что его выдал голос и поспешил прочь.
- Эй, красотка! Еще один танец!
На этот раз его довольно бесцеремонно сгреб за плечи верзила в расстегнутой на пупе сорочке, и, прижав к влажной от поту груди, полез целоваться.
Уильям резко отпрянул, пихнув верзилу в живот.
- Ах ты, паскуда! Тебе что, мало заплатили?
Увернувшись под его мощной ладонью, Уильям подхватил мешавшую юбку и побежал прочь.
- Куда?! А ну, стой, сейчас я научу тебя уважать добрых моряков!
Но дама не только не остановилась, а еще и умудрилась сбить с ног четверых его товарищей, которые, смеясь, хотели поймать красотку. Не ожидавший такой прыти оскорбленный кавалер, не иначе как в полном отчаянии, запустил в мамзель бутылью с ромом. Уильям, споткнувшись о юбку, пригнулся, и тяжелая бутылка пролетела в дюйме от белокурой головки. Но вместо того, чтобы разбиться вдребезги, бутыль оказалась в руке пирата, который, сидя в тени на бочонке, наблюдал за весельем собутыльников, а теперь преградил красотке путь.
Отпив из бутыли, пират ловко подхватил даму под локоть и галантно загородил ее от разъяренных кавалеров.
- Господа, господа! Посмотрите только, вы ее до смерти напугали!
Уильям, который уже из всех сил пробовал разжать пальцы на своем плече, услышав голос, замер. Но, все еще надеясь на чудо, опустил голову пониже, пряча глаза под чепцом, когда "спаситель" перехватил руку и вывел даму ближе к центру площади, на свет костра. Послушные музыканты тут же бросили тамбурины, уступив место тягучей плавной мелодии флейты.
- Простите моих товарищей, мамзель, - шепнул он, склонившись к ушку под чепцом, - они не привыкли к общению с прекрасным полом, соль и ветер - наши единственные спутники...
Затем, сладко вдохнув аромат надушенного платья, накрутил светлый локон на палец.
- К тому же их свела с ума ваша красота. Не часто встретишь столь утонченные черты и белую кожу - кстати, вам удивительно к лицу голубой, и - ах, какой нежный румянец! Истинно - английская роза... Что же занесло вас в это логово?
Стальная ладонь еще плотнее прильнула к талии под тонкой тканью корсажа.
- Вы так напряжены, - не обращая внимания на сопротивление, кавалер вел свою даму теперь уже прочь от света костра. - Вы не пробыли на берегу и вечера, а уже снова рветесь в море?
- Идите к дьяволу! - Бросил Уильям, стремительно покраснев.
Он резко отступил назад и, с ненавистью глядя в смеющиеся глаза Рида, стащил с головы чепец.
- К чему эти игры и ухаживания, если вы сразу меня узнали?
Спешно избавившись от платья, он остался в своей сорочке и панталонах.
- Зачем было лишать себя удовольствия? К тому же я сомневался до последнего - больно хорошо вы вошли в образ.
Он снова расхохотался, но Уильям наградил его таким угрюмым взглядом, что Рид отмахнулся:
- К чему столько суеты? Почему бы вам не повеселиться? Мы нарочно подговорили девицу помочь вам с побегом, и я проиграл двадцать фунтов. Не думал, что вы настолько отчаянно желаете покинуть "Лорель". Полноте, Уильям, это был розыгрыш.
- О, так все же я был для вас шутом!
- Зато теперь вольны быть кем угодно. - Рид протянул ему увесистый кожаный мешочек, звякнув им над ладонью. - Не думаю, что это восполнит ваши затраты на компанию, но на обратную дорогу хватит с лихвой. Можете считать благодарностью за отличную артиллерию.
Не ожидавший такого поворота Уильям взял деньги, подбросив в руке. Он оглянулся на бухту: очертания кораблей растворялись в чернильной мути, усеянной звездами. Уже завтра он сможет отплыть с голландским бригом, вернуться к службе на Ямайку - пусть даже его разжалуют за неудачу, рано или поздно он сделает карьеру, о которой мечтал...
- Послушайте доброго совета напоследок, - вкрадчиво сказал Рид, перебивая его воодушевленные мечтания. - Не покидайте Тортугу, не побывав в ее хваленых тавернах.
Уильям хотел было отказаться, но неожиданно для самого себя решил поддаться искушению. То ли обаяние Джо Рида, то ли заразительный дух веселья, но он согласился составить ему компанию. Он первый раз не чувствовал Рида врагом, хотя скоро должен будет встать на другую сторону, и не мог не признать силы и притягательности его характера, которые заставляли уважать капитана и тех, кто ему служил, и тех, кто о нем лишь слышал.
Уильям не подозревал, чем может обернуться вечер в таверне, но ночь только начиналась, звезды разгорались ярче, а сумерки густели в свежем ночном бризе, разогревая кровь.

Продолжение следует…

[Лиловый вереск]

inspector-slash,
спасибо что взялись за исполнение....в картинку влюбилась с первого взгляда.....буду ждать продолжения

[inspector]

Лиловый вереск, да, картинка очень вдохновляющая)) спасибо)

[Larysa]

Очень интересная история! И написана замечательно.
Спасибо автору. Читала с удовольствием.
Буду ждать продолжения.

[inspector]

Larysa, приятно слышать) скоро будет.

[yourHoffnung]

оууу...замечательно написано))очень жду что будет дальше))

[Sirena Ailon]

Это просто бесподобно! Что... так мало комментариев, это меня удивляет просто нет слов! Жаль, что из-за пары дней за игрой в ПКМ у меня перед глазами карта игрового мира-моря с французской Тартугой и Гваделупой..
Я очень жду продолжения)

[WhiteTwink]

это настолько захватывающе, что просто нет слов. ну и, конечно, "на самом интересном месте". пишите дальше, очень вас прошу

[inspector]

yourHoffnung, спасибо!)) уже не знаю что в первую очередь дописывать ><

Sirena Ailon,

Жаль, что из-за пары дней за игрой в ПКМ

почему жаль?) у меня тоже карта перед глазами, наоборот долно быть
спасибо за ожидание)

WhiteTwink, большое спасибо, обязательно допишу, там немноо осталось. но даже на это немного нет ни минуты(

[WhiteTwink]

inspector, понимаю)но мы терпеливые, так что подождем, тем более ради такого действительно можно потерпеть

[yourHoffnung]

*mod Преданный Хатико on*

[inspector]

yourHoffnung,

[Sirena Ailon]

+1
#время ожидания истекло# включен режим Хатико

[ivolgatv]

я тоже терпеливо жду...

[Rory Kyrnan]

Ох, лол... Поцелуйчик получил, в девочку переоделся... Осталось получить абордажную саблю себе в ножны.
Здорово написано. Спасибо.

[inspector]

Rory Kyrnan, если наконец допишу, до сабли много чего должен получить,но что-то нескоро.. спасибо)

[Rory Kyrnan]

inspector, ну, надеюсь допишите.